Дэн толкает Осипову в бок: пойдем отсюда. Осипова продолжает стоять, тогда Дэн тащит ее за рукав.
Может, стрельнем у него сигу? — говорит Харитонова.
И все прыскают.
Лида и Алешин держатся за руки, с ними Смирнова — они стоят на тротуаре, высматривают новую жертву. Девушка гуляет с собакой. Ребята дожидаются ее и идут параллельно c ней. Алешин включает диктофон на телефоне.
Какие у вас ассоциации с нашим селом? — спрашивает Смирнова.
Чего? — говорит девушка.
Что вы можете сказать о людях, живущих здесь?
Каких еще людях?
Ну местных.
Не знаю, люди как люди, нормальные люди. Трудолюбивые, живут своим огородом, работают, растят детей. Странные люди…
Ян, Вилкина и Царапкин сидят на остановке. У Яна звонит телефон, и он отвлекается. Приезжает маршрутка, из нее выходят женщины, они смеются и что-то обсуждают. Вилкина вскакивает и показывает Яну руками, мол, хватит говорить, надо записывать. Царапкин сидит на остановке, болтает ногами. Ян кладет трубку, и ребята неуверенно бредут за женщинами по березовой аллее, подначивая друг друга. Женщины оборачиваются.
Здрасте, говорит Вилкина, а можете нам помочь?
Настя и Анжей караулят у «Магнита», тишина, покупателей нет.
Настя зевает. У Анжея в руках большой фотоаппарат. Настя просит не фотографировать ее и закрывает ладонью объектив. Анжей уворачивается и делает несколько неровных кадров. Из магазина выходит Рина.
Хотите? — спрашивает она и протягивает газировку.
Буду поступать в творческий вуз, говорит Рина, когда они с Саней едут в маршрутке, на режиссера или оператора. Что вы посоветуете мне почитать?
Посмотри работы художников, начни с Возрождения, у меня есть Микеланджело, принести?
Рина кивает.
Я выбрала фотографию, говорит она через неделю. В Многоярославце есть фотокружок. Там все старенькое, и преподаватель, и помещение, короче, не очень там, но зато дают фотоаппараты.
Там дают фотоаппараты, говорит Саня, сходи, узнай. Я думаю, тебе понравится.
Не хочу я фотографировать, отмахивается Анжей.
Анжей сосредоточенно смотрит в объектив. Лида оборачивается и позирует, приподнимает юбку. На Анжея налетает Алешин, бьет его в ухо.
Не снимай ее, понял?
Настя выходит вперед.
Вали отсюда! — кричит она.
Потом встает рядом с Анжеем.
В классе Саня составляет парты в полукруг, нарушает структуру власти.
Садитесь как хотите. Что вы мне принесли?
Нам ответили три человека, говорит Осипова, я вам пришлю.
У меня история от бабушки, говорит Горленко, я думал, диктофона не хватит, она час меня лечила, мы даже познакомились.
Горлом предпочитает постарше, иронизирует Ян.
Горленко показывает ему средний палец.
Ян, что у вас? — спрашивает Саня.
У нас кое-что угарное, мы трех теток выцепили.
Анжей? — спрашивает Саня.
Он снимал порно, перебивает Горленко, и дрочил в кустах, да, дрочила?
Анжей передает Сане фотоаппарат, и она смотрит снимки. Девушка с собакой, старик с пивом, женщины крестятся перед церковью, Настя у магазина, Настя на скамейке, Настя в прыжке, Настя смеется.
Некоторые очень хорошие, говорит Саня и улыбается, сделаем небольшую выставку в стиле фильма о фильме. Распечатаем и повесим картинки у входа в актовый зал.
И сами напишем пьесу, вы говорили, добавляет Дэн.
И сами напишем вербатим.
И сами его сыграем, продолжает Харитонова.
Да, устроим читки, как в модных театрах.
За вокзалом Саня перелезает через забор и идет по мерзлой земле. Дует холодный ветер. Саня скользит в кроссовках. Надо купить зимнюю обувь, вспоминает она. На спуске Саня поскальзывается и падает. Лежит на спине и смотрит вверх. Я выгляжу глупо, думает она, я так глупо выгляжу, что у меня нет сил на себя смотреть. Она вспоминает начало, тот год: она шла и падала, перелезая шлагбаум, лежала и думала про метафоры, а теперь думает про Харитонову, Осипову, Горленко, Анжея, Настю. Думает, что все получается.
Они пошли на выставку. Это были фотографии советского времени, черно-белые, в зерне. Он смотрел на них, а потом сказал: что-то там есть.
Что есть?
Что это все было на самом деле, было когда-то давно.
Конечно, было, засмеялась Саня, и Анжей покраснел, замолчал.
Саня идет по цыганскому кварталу, как по поселению на Новой Риге. С двух сторон высятся уродливые гофрированные заборы, за которыми ничего не видно. На пустыре у помойки стоит мальчик лет пяти-шести, у него в руках пластмассовый автомат больше его роста, он держит его вертикально к земле.
Саня сворачивает с основной дороги, здесь заборы истончаются, в просветах видны деревянные дома.