Глава IX
После бала в клубе прошло два дня, а Агнешка все не давала о себе знать. Я не мог этого понять. Ведь она просто обязана была проявить ко мне интерес. Девушки считают, что мужчины связаны обещанием, если прошлись с ними по Плантам. А сами они никогда не чувствуют связанными себя обещаниями. Впрочем, я рассматривал эту проблему с точки зрения житейских нравов только для того, чтобы растравить обиду и сгладить тоску по Агнешке. Я снова верил, что это именно та любовь, о которой мечтает каждый, верил, что Агнешка ниспослана мне судьбой и богом, если судьба и бог существуют, в чем лично я сильно сомневаюсь. Я бродил по Кракову печальный, задумчивый, выбитый из колеи. Погода стояла ужасная. Пасмурно, грязный липкий снег лежал на мостовых и тротуарах. Дня словно вообще не существовало. Длилась нескончаемая ночь, ненадолго прерываемая серыми сумерками. Я мог разыскать Агнешку через доктора Плюцинского, разузнать о ней в Академии художеств или спросить у Президента. Но я не собирался этого делать. Если она не хочет меня видеть, с какой стати я буду ее разыскивать? Я никогда не умел завоевывать женщин. Мне всегда это казалось глупым и унизительным. Большинство женщин любит, чтобы их завоевывали, и в связи с этим откалывают разные номера, которые часто вызывают у мужчин раздражение или разочарование. Такое может нравиться только прожженным донжуанам и шулерам от любви, для них довести незадачливую кокетку от показного равнодушия до тайной страсти – дело чести. У нормальных мужчин нет ни времени, ни желания забивать себе голову подобными вещами. Что касается меня, я шел навстречу женщине, если она готова была сама проделать первую половину пути. Тратить время на разные глупости я не собирался. И еще я заметил, что всех этих профессиональных обольстителей, специалистов по овладению якобы неприступными крепостями, рано или поздно ждет печальный конец. Они сами оказываются в положении угнетаемых страдальцев. Все это не имело и не могло иметь никакого отношения к Агнешке. Но именно поэтому я решил не быть навязчивым и не разыскивать ее, раз она сама не хочет меня видеть. Наверное, она пришла ко мне под влиянием минутного порыва и выпитого вина. А когда осознала, что произошло, ее охватили стыд и отвращение. И теперь единственное ее желание – это не видеть меня вообще. Как же иначе объяснить ее поведение? А раз так, я не мог разыскивать ее или искать случайной встречи с ней. Я страдал, потому что все обстояло не так-то просто. Если бы дело было только в Агнешке! Ну, что ж, я встретил девушку, на которую сначала не обратил внимания, потом она показалась мне милой, наконец до того милой, что мне захотелось остаться с ней на более продолжительное время, если не навсегда. Но эта девушка меня не жаждет. Ничего не поделаешь! Я попереживал бы какое-то время, как все обманутые влюбленные. Потом и это прошло бы. Но тут была замешана Йовита. Я ни на минуту не переставал о ней думать с того момента, когда повстречал ее. Как я ни старался обмануть себя, Йовита, настолько нереальная, что не мешала мне любить других женщин, в то же время была настолько осязаема в воспоминаниях, что я мог представлять ее как живой, существующий в действительности идеал. Чем бы я ни занимался, я не переставал думать о ней. Как благочестивый монах, который размышляет о боге и вечной жизни во время повседневных забот и редких тайных утех. Я думал о Йовите, когда любил Агнешку и Хелену, думал о ней, принимая перед концертом ванну и боясь опоздать – было чертовски поздно, и, хотя назревал ужасный скандал, мне не хотелось вылезать из воды.
Я страшно мучался. На следующую ночь после прихода Агнешки, я не спал или почти не спал. Раздумывая над случившимся, я пришел к единственному и неопровержимому выводу: Агнешка – это Йовита. Я думал об Агнешке, когда вернулся с прогулки, во время которой вел с ней одностороннюю беседу. Я лег, и мне стали мерещиться разные вещи, которые приходят в голову, когда засыпаешь. Привиделась мне и Йовита. Вот она подошла к моей постели, нагнулась и отдернула с лица покрывало. И я увидел Агнешку. Но не только это убедило меня, что Агнешка – это Йовита. Я понимал: некоторые мои поступки могут внушать серьезные опасения относительно моего рассудка. Но я еще не настолько поглупел, чтобы делать выводы, основываясь на сонных видениях. Видение лишь навело меня на мысль о том, кто Агнешка и кто Йовита? Сколько я об этом ни думал, сколько ни сравнивал и ни сопоставлял факты, у меня, как в самом точном, многократно сверяемом счете, выходило, что Агнешка – это Йовита. Все подтверждало это. Все, кроме не совсем ясной истории с Микой, которая должна выясниться. Если, конечно, дело дойдет до выяснений. Ведь Агнешка исчезла. Исчезла, как Йовита после маскарада. Для Агнешки – Йовиты это была проделка, зашедшая слишком далеко, которую она сочла за лучшее прекратить. Словом, я страдал, и это было не обычное, заурядное страдание, ведь я страдал не из-за одной, а из-за двух девушек. И хотя я был убежден, что Агнешка и Йовита – это одно лицо, мысленно я все-таки разделял их. Объяснить это толком очень трудно. Я и сам запутался, хотя как будто все было ясно. Пожалуй, это можно сравнить с тайной Святой Троицы.
Прошло два дня с того дурацкого вечера в нашем клубе и восхитительной ночи с Агнешкой. Утром третьего дня я решил избавиться от этого наваждения. Человеку свойственно подчас принимать волевые решения. Он ощущает прилив энергии, злость ко всему, что мешает ему жить и жажду устранить все препятствия на своем пути. Как правило, состояние внутреннего напряжения длится недолго. И похоже оно на то, что испытывает человек под действием алкоголя. Вдруг он решает стать скаутом или шахтером, поселиться в лесу и вести жизнь первобытного человека или же принести себя в жертву на алтарь семьи. Ему это кажется вполне естественным. Он убежден, что осуществит свое желание, а когда алкоголь перестает действовать и начинается головная боль, он уже ни о чем другом не думает, кроме того, как бы опохмелиться. Что касается меня, то я никогда не принимал решений под действием винных паров. Но если уж я на что-то решался в трезвом состоянии, ничто не могло заставить меня отступить. Я обладал волей и упорством, и это не раз приводило к крайностям. Например, начну от скуки отгадывать кроссворд. Потом мне это уже надоест, но я не брошу до тех пор, пока не отгадаю, хотя злюсь на себя, что трачу попусту время. Итак, я совершенно твердо решил выкинуть из головы Агнешку и все связанные с ней проблемы. Не для того чтобы задобрить судьбу, как это часто делают даже солидные люди. Утром я отправился в проектное бюро. Там я развернул такую бешеную деятельность, что привел всех в полное замешательство. Все новое и неожиданное, даже если оно явно полезно, как правило, оказывает отрицательное воздействие. Люди привыкают к тому, что есть, и перемены к лучшему приводят их в такую же растерянность, как и перемены к худшему. Я стараюсь избегать обобщений. Поэтому не берусь утверждать, что так бывает всегда и повсюду. Но, вероятно, так случается часто. А в нашей проектной мастерской было именно так. Впрочем, возможно, это свидетельствует лишь о том, что моя творческая изобретательность не пользуется там особым признанием. Во всяком случае, на протяжении десяти дней с момента встречи с Повитой на балу в Академии художеств я ничего не делал. Теперь с невероятной энергией я стремился наверстать упущенное. Я раскритиковал все, что было сделано за время моего отсутствия. И выдвинул новые, собственные концепции. Потом подверг полному разносу организацию труда в нашем учреждении. Товарищи смотрели на меня молча. Первым отозвался Михал Подгурский.