– Не знаю, приятель. Возможно, это вечный прессинг со стороны мантии Ядра. Там же чертовски высокие температуры! Главное, что значение всё равно остается в рамках, верно? Лучше этот вопрос задать профессионалам. Из Управления Транспортной Физики и Геологии! Или как оно называется у вас, русских?
– Также…
– Тебя беспокоит что-то еще? Послушай, я скажу тебе откровенно. Меня беспокоит только зона моей ответственности. Мне платят именно за это…
Борис несогласно молчал. Хмурил брови, играл желваками на выбритых скулах. Века идут, глобализация стирает все грани. А наша ментальность не меняется. На Западе люди всегда улыбаются. Даже вчерашние выходцы из Африки, Азии и Океании быстро усваивают эту привычку. А у русских всё на лице написано, о чем думают. А еще русским, как всегда: «больше всех надо».
– …Мне нужно, чтобы мои составы хорошо ходили через Ядро, – с уверенным спокойствием продолжал Донован, – чтобы не было путаницы в расписании. И еще, чтобы потом разные логистические фирмочки из Европы не закидывали нашу Контору претензиями о сорванных поставках.
Извини, Бóрис, мне осталось два месяца до пенсии. В марте я уже буду удить рыбу в Проливе…
– Да, да, Мэттью, всё нормально. Правда, следует, обратиться к физикам… Еще увидимся до твоего ухода!
– Рад был помочь, друг мой! Уверен, что всё разрешится. Передавай наилучшие пожелания Барбаре! Бай!
Борис снова, по-доброму, кивнул.
Диспетчеры попрощались. Иллюзорный Мэттью Донован удалился к себе. А настоящий так, вероятно и лежал, распластавшись в плетёном кресле на заднем дворе своего дома с аккуратным газоном. В десяти тысячах километров от Зорина.
После разговора с Донованом у Бориса остался неприятный осадок.
«И вот он с чистой совестью уходит на пенсию в свои шестьдесят. Когда по здоровью нет абсолютно никакой разницы со старшим сыном, с Ником, которому только тридцать. И что интересно – много у них таких! Чем он будет заниматься дальше? Ещё шестьдесят лет играть в ТриДе-гольф? Травить байки с такими же праздными бездельниками в любимом баре или на открытой домашней веранде? С вечной бутылкой Будвайзера в руке? Смешно. С праправнуками он же не станет возиться. Нет традиций, и не было. Просто пользуется, как и многие, правом на раннюю профессиональную пенсию. Она есть и у них, в САКШе. Не только у нас и в НеоЕвропе… Ладно, что тут, о пустом».
Попытка номер два!
Зорин уже хотел «взяться» за «волшебный телефон».
Но потом решил использовать обычную линию. Всех может коснуться… Пусть останутся записи.
На этот раз Борис поговорил с диспетчером Поднебесной.
Китаец Дей Дин – моложе Бориса лет на двенадцать. Но тоже очень опытный железнодорожник, отдавший много сил диспетчерской работе.
Здесь Зорин нашёл больше понимания.
– Пока ты не можешь выразить свои опасения, тун-джи Борис. Ты уже владеешь знанием. Но у тебя еще нет инструментов, чтобы оформить информацию в слова. Однако интуиция – голос нашего сердца. Ей нужно доверять…
Если же говорить на рациональном уровне… думаю, здесь происходит нечто-то такое, что машина не проверяет специально. Не видит зависимостей. Связей…
Бориса осенило:
– Что-то нелогичное… Несоотносимые вещи!
– Думаю, да, – невозмутимо согласился китаец, – я тоже попробую проанализировать. Как только будут новости, я тут же поделюсь, – и Диспетчер низко, по обычаю, склонил голову.
Борис раскрыл поднятую пятерню.
Российскому диспетчеру внезапно пришла в голову отличная мысль. «Кто нам «мешает», тот нам поможет», как говорили в одном старинном фильме.
– Матрёна! – почти крикнул он.
– Да, Борис Ефимыч?
– Ты понимаешь, что такое нелогичные связи? Несвязанные понятия?
– Конечно. Но в работе мы не применяем подобные категории…
– Вот именно!..
Компьютер сделала крошечную паузу.
– Прости, не поняла…
– Вот именно! Не понимаешь! Точно ты – женщина, Матрёна!..
– Борис Ефимыч. Ты ошибаешься. Мой голос смоделирован как женский. Но я лишена всякой гендерной принадлежности. Я исходный код – Электронная Система управления железнодорожными перевозками на общемировых Сквозных Железных Дорогах.
Диспетчер сдержанно улыбался и терпеливо дал Системе договорить.
Вот чем он любил свою работу. Сидишь посменно в этом кресле – месяц, второй, и, слава Богу – нет происшествий! Но ты никогда не знаешь, что и когда может произойти. Впрочем, так рассуждать, наверно, тоже нельзя. Это, как если бы опытный хирург чисто профессионально радовался при виде интересного, но запущенного больного.
Так!
Сейчас самое главное – дать этой электронной «негендерной» женщине правильные вводные.