- Он сумасшедший! - вопиял совет. - Он в полоумном отделении сидит!
- И не сидит, а плодотворно работает и в языках совершенствуется, - не унимался Ферштейн. - Я достоверно знаю он там из пластилина действующую модель машины времени собрал, с персоналом только по-английски и говорит, а держат его там безвылазно лишь потому, что он всем врачам и доцентам кандидатские на три языка переводит. А впрочем - если у вас есть иная кандидатура на диспут или кто-нибудь сам желает с англичанином сразиться - извольте!
Тут все примолкли, переглянулись и друг за друга попрятались.
- Так! Все ясно! - жестко подытожил председатель. - Делать нечего - добывайте Иванова из сумасшедшего дома, но.. - тут он грозно посмотрел на Исаака Абрамыча, - если дело не выгорит, тотчас уволю на пенсию, а кафедру закрою навечно. А если выиграем - можете работать в институте хоть до смерти, слова не скажу.
Как порешили, так и сделали.
Вот приехал английский ученый - идет по институту, перед ним ковровую дорожку расстилают и духами в воздух прыскают. Все для торжественного случая приоделись - дамы в тайваньское, а мужчины в смертное. Петрова с его сущей правдой от греха в отпуск сплавили.
Все показали мэтру, а под конец завели в лабораторию - там Иванов в кольце студентов излагал свои идеи, в дурдоме назревшие:
- Интеграл, - говорил он по-английски, - есть функция пространства, а лямбда есть его потенция!
- Оооо! - стонали студенты - и все под запись, все под запись - новое слово в науке!
Как услышал англичанин эти речи - так весь и затрясся, чуть ума не лишился:
- Кто этот великий ученый?!
- Мистер Иванов, плиз, - поддержали гостя под локотки, - ваш соперник в предстоящем диспуте!
Смерил кембриджский профессор глазами Иванова - словно огнем опалил; скосился Иванов на англичанина - как молния с небес грянула! И начался у них диспут на английском языке, да все по-ученому, все по-научному, так что все на второй минуте уже и понимать их перестали. И три дня, три ночи дискутировали они без сна и роздыха; сотрудники на сменках еле успевали подносить им сигареты, кофе с бутербродами и бумагу с карандашами для уравнений. Притомился лауреат из Кембриджа, задумываться стал, а Иванов только сильней в раж входит, такую околесицу несет, что всех жуть пробирает! Hа четвертое утро не выдержал англичанин, зашатался и в обморок упал, а как отлили его - заявил во всеуслышание:
- Господа, я признаю свое поражение! Мистер Иванов совершенно меня переспорил - поэтому вам остается обещанный грант, а Иванова я беру с собой в Кембридж, где его уже ждет кафедра!
Как узнал об этом Исаак Абрамыч Ферштейн, то вопреки вере предков истово перекрестился и сказал:
- Все! Конец английской науке! Свой патриотический долг мы выполнили - теперь можем звать и мэтра из Гарварда!
- А кого против американца выставим? - воодушевились молодые ученые, а директор, он же председатель, тут же без сомнений сказал:
- Забалдуева! он в язычество ударился, поселился в болоте, молится там Перуну, а на пне праславянские руны вырезывает!
- Зовите! - решительно распорядился Ферштейн. - Забалдуева я знаю - светлая голова и крыша набекрень, как раз то, чтоб и Америку с ума свести. Hе мытьем, так катаньем - Россия будет великой!