Геомант кивнул, соглашаясь со словами мастера, и тут же уточнил.
-- Споткнулся дважды. Недооценил скорость Анги и увёртливость Логи. Но выкрутился.
Терга прищурился, обдумывая:
-- Допустим, споткнулся. Но можно подумать, ты заранее спланировал бой от начала до конца. Считается, что при таком количестве и уровне противников это невозможно. Хотя я видел, как талантливый предсказатель сражался в трансе. Похоже. Но ты же был без энергии. Ты вообще теперь часто на нуле. Зачем?
Ромига широко раскрытыми глазами смотрел на Тергу и не спешил отвечать. Мастер уже почти догадался, жаль отнимать у него удовольствие последнего шага к истине. Терга не обманул ожиданий.
-- Я помню, ты консультировался с Сантьягой по магии мира. Твои изыскания дали такой результат?
-- Да, Терга, это геомантия. Оказывается, её можно применить и так.
-- То есть, ты сможешь повторить этот фокус в реальном бою? А потом так же присядешь отдохнуть?
Ответа на второй вопрос у Ромиги пока не было. Возможно, "фокус" всегда будет отнимать столько сил.
-- Повторю, если другого выхода не увижу. Иногда победа важнее выживания.
-- А иногда наоборот, -- взгляд воина, покидавшего разгромленный Уратай в последних рядах арьергарда, потяжелел до полной неподъёмности.
Ромига опустил глаза.
-- Я помню, Терга. Главное, вовремя отличить одно от другого.
-- И сохранять волю к жизни до последнего вздоха, -- припечатал Терга.
-- Если получится, то и после, -- мягко усмехнулся геомант.
Терга не поддержал шутку. Резко сменив тему, заговорил о деталях боя, о том, что фокусы -- фокусами, а технику подтягивать надо. Ромига слушал, весь внимание.
"Сик транзит глориа мунди", -- фраза крутилась в голове Льва Моисеевича Серебрянца с самого утра. "Так проходит мирская слава", -- переводил он с мёртвого языка, глядя в полупустой зал.
Когда-то здесь сидели даже в проходах, а лектор с удовольствием высматривал лица постоянных поклонников. Теперь больше радовался незнакомцам. Старым слушателям нового сообщить нечего, уже давно. Исследование зашло в тупик с тех самых пор, как Серебрянц захлопнул за собой двери научного сообщества и отправился в лекционное турне по городам и весям. Интересное и прибыльное, особенно поначалу. Однако надежды, что публика принесёт к ногам историка новые свидетельства о нелюдях, мягко говоря, не оправдались. Возможно, он просто не умел вылавливать нужное из мутного потока бреда и вранья? Одно дело, архивная работа, которой учили. Другое, общение с публикой, гм... разной степени адекватности. Иногда Серебрянц сам себе казался психом, вроде ловцов йети и контактёров с летающими тарелками. Иногда был уверен: тем несчастным, на самом деле, свернули мозги гнусные колдуны, которых сам он никак не может вывести на чистую воду. Видел: чем дальше, тем несерьёзнее люди воспринимают любую "паранормальщину". И на него уже смотрят не как на учёного, а как на артиста разговорного жанра.
"Сик транзит глориа мунди... Нет, не сама проходит! Это проклятые неуловимые нелюди украли у меня славу! Сколько раз встречал понимающие улыбочки, намёки и молчание. Они всегда рядом. Смотрят, издеваются. Ненавижу!"
Взгляд историка упёрся в белобрысого парня на третьем ряду. Патлатый, плечи как шкаф, мощные загорелые руки до локтей унизаны нелепыми тесёмками-браслетами. Чиркнул карандашом в блокноте и вдруг заговорщицки подмигнул. Или показалось?
Всю свою ненависть Серебрянц вложил в рассказ об успехах Святой Инквизиции, подробно живописуя разные способы пыток и казней. По жизни, падал в обморок от одного вида крови: своей, чужой, не важно. Но на словах готов был рвать врагов человечества на куски. Стучал сухоньким кулачком по кафедре, выкатывал глаза, брызгал слюной. Обращался, в основном, к белобрысому. Всё больше распалялся, встречая знакомый взгляд: спокойный, уверенный, знающий. Увы, как всегда, заинтересованность парня быстро сменилась разочарованием и скукой. На длинной цитате из "Молота ведьм" он брезгливо поджал губы и ушёл, не досидев до конца лекции.
"Ну, погоди! Мы ещё доберёмся до тебя, вражье отродье!" -- подзуживал себя Серебрянц. Стал искать в зале нового основного слушателя, но публика, как назло, подобралась на редкость снулая и блёклая. "Где же вы, славные, могучие "мы"? Не для кого выступать, незачем. Даже билетный сбор не покроет аренду зала. Может, зря я отказался от того предложения? Если то был не розыгрыш коллег. Или не провокация проклятых нелюдей. Ненавижу, как же я вас всех ненавижу!" Историку хотелось заорать и швырнуть в зал графин с водой. Но человечек на сцене продолжал говорить по заученному, а графины уступили место дурацким пластиковым бутылкам.