— Пускай к Мурке не лезет.
— А с чего ты взял, что он к ней лезет?
— Мне один человек сказал.
Танюшин многозначительно посмотрел на Костина и, встав из-за стола, подошел к Белобрагину.
— И кто же это?
Федя мотнул головой:
— Не знаю. Еще в тот раз, у ларька он подошел ко мне и сказал: «Вон, — говорит, — смотри, моряк твою Мурку клеит». Ну, я разозлился и...
Танюшин опять сел за стол.
— Расскажи, какой он из себя, тот человек.
Федя взглянул исподлобья:
— Ну, невзрачный такой, невысокий. Вот так мне будет, — Он провел рукой по груди. — Нос у него острый. Волосы черные, и будто кучерявятся. Похоже, не русский, а откуда-то с Кавказа. Хотя по-русски чисто говорит.
— И что же, ты постоянно теперь у ларька дежуришь? — поинтересовался Танюшин.
— А что мне делать, если к ней все время кто-то лезет?
Танюшин выпрямился и, как бы подводя итог, положил руку на стол:
— Ну, вот что, Белобрагин. Сегодня мы тебя отпускаем, но запомни: больше ты бесчинствовать не будешь. Не позволим. А если человека
того, что у ларька был, встретишь, звони мне. Телефон 20-28. Запомнил?
— Запомнил! — буркнул Федя.
Он церемонно со всеми раскланялся и вышел из кабинета.
— А если он врет? — засомневался я.
— Не думаю. Парень он хулиганистый, но честный.
Костин достал из папки какую-то бумажку и доложил полковнику:
— Опергруппа Самохина ведет наблюдение за диверсантом. Спрашивают, брать его?
— Ни в коем случае! Продолжайте наблюдение.
— Это тот, что из бухты Прозрачной? — поинтересовался я.
— Да, — последовал короткий ответ.
ПРОФЕССОР ИВАЩЕНКО РАССКАЗЫВАЕТ
Молодой человек на мотоцикле привез мне записку от Танюшина. Тот писал:
«Товарищ Шпилевой! Сегодня к 13.00 приходите на Якорную площадь. Поедем на встречу по поводу вашей «диссертации».
Я спрятал записку и посмотрел на часы: было еще только одиннадцать. Что же такого нового узнал Танюшин? И с кем мы должны были встретиться?
Незадолго до назначенного времени я двинулся к площади, рассчитав время так, чтобы вовремя оказаться на месте. По моему мнению, точность должна присутствовать в каждом человеке, тем более — военном. Я планировал написать об этом статью в нашей флотской газете и показать в ней необходимость развития этого качества, поскольку оно является показателем внутренней культуры человека
Ровно в тринадцать ноль-ноль я был на площади. Завидев подъехавшую «Волгу», я сел в нее и оказался рядом с Танюшиным.
— Устраивайтесь поудобней, — сказал полковник, — ехать придется далеко. Километров восемьдесят отсюда.
— Куда же, если не секрет?
— В научно-исследовательский институт, к профессору Иващенко. Возможно, он что-нибудь знает о Петрищеве.
Идея встречи с великим ученым мне понравилась. Всю дорогу мы обсуждали его достижения в области науки.
Выехав за город, «Волга» свернула с шоссе и через узкое ущелье углубилась в горы. Часа через два межгорье вдруг стало шире, и мы увидели небольшую, залитую солнцем долину, в густую зелень которой были вкраплены белые, из стекла и бетона, здания научно-исследовательского института. Машина остановилась перед массивными воротами. Подошедший часовой внимательно проверил наши документы и отправился в помещение контрольно-пропускного пункта докладывать о нас. Наконец он вышел и махнул рукой:
— Проезжайте.
Ворота открылись, и мы въехали во двор с широкими зелеными аллеями. У подъезда одного из зданий машина остановилась.
В небольшой приемной нас встретила секретарша.
— Вы полковник Танюшин?
— Да.
— Профессор Иващенко ждет вас.
В кабинете нас приветствовал пожилой, седовласый мужчина с ослепительно белой бородой. Странно, но седина его не старила, наоборот – молодила. А может быть не седина, а большие светлые очки в тонкой золотой оправе. Во всяком случае, профессор был в возрасте, но вместе с тем в нем чувствовались задор и жизнерадостность.
Легко подойдя к нам, он представился, пожал нам обоим руки и пригласил садиться.
— Очень рад встречи с вами, профессор, — сказал полковник.
— Взаимно. Однако, считайте, что вам сильно повезло. Только сегодня я вернулся из командировки, а завтра уже... — Иващенко сделал прощальный жест рукой, потом спросил: — Так какие же дела привели вас ко мне?
— Дела давно минувших дней, — ответил Танюшин.
— Слушаю вас.
— Скажите, профессор, — начал Танюшин издалека, — вам никогда не приходилось встречать человека по фамилии Петрищев?