— Машина у подъезда! — крикнули мне вслед.
Шофер, ничего не спрашивая, быстро завел мотор, и мы выехали на проспект.
— Скорее, скорее! — механически подгонял я, а сам все смотрел и смотрел на заостренное, бледное, дорогое мне лицо.
В приемном покое я положил Галку на белую каталку. Пришел врач и, проверив пульс, приказал:
— Немедленно в операционную.
Уезжая, Галка открыла блеклые глаза и, вяло улыбнувшись, прошептала:
— Вадим, двадцать баллов тебе… За храбрость...
ПОСЛЕДНЯЯ ТОЧКА
Что ж, наконец, мой доклад был готов. Я уже выступил с ним перед моряками нашего корабля, а затем личным составом всего соединения. Недавно мне позвонили из политотдела флота и попросили также выступить в матросском клубе. Я согласился.
Мое сообщение вызвало неподдельный интерес, меня засыпали вопросами, а я отвечал основательно, потому что теперь уже точно знал все, что произошло с Петрищевым. Последние пробелы, касавшиеся событий, произошедших после взрыва, мне помог восполнить полковник Танюшин. Закончив операцию, он рассказал мне следующее.
После взрыва Петрищев действительно остался жив. Согласно договоренности, в первую же ночь он отправился в условленное место, где его должен был ждать катер, но по дороге был схвачен. Его узнал и выдал местный житель по фамилии Саржевский. Очевидно, выдавая себя за Гужву, он боялся и хорошо понимал, что мои поиски рано и или поздно приведут к нему.
Танюшин был прав, говоря о том, что Саржевский на допросе сказал не все. Как выяснилось, Матвей попал в руки агента немецкой разведки, некоего Феттера, заброшенного в Волногорск еще в начале войны. Феттер, он же Трубников, собирал данные о лаборатории Иващенко, и именно с его подачи к Волногорску была переброшена дивизия генерала Кенига.
Схватив Петрищева, Феттер с его помощью решил проникнуть в лабораторию Иващенко, которая к тому времени уже эвакуировалась, но Матвей не только отказался быть помощником в этом деле, но и не выдал никаких секретов. Феттер применял самые страшные пытки, но безрезультатно. Ничего не сказав, Матвей Петрищев скончался.
Время шло. Заканчивалась война. Агентура абвера к тому времени перешла к новым хозяевам. Феттер скитался по Южной Америке, когда его нашли и привезли в Европу. И вот, спустя много лет, началась новая операция под кодовым названием «Центавр». План этой операции предложил сам Пауль Феттер, и суть ее заключалась в том, что к Иващенко подсылали человека, который под видом Матвея Петрищева должен был устроиться в институт. Это было удобно: на Родине Матвея, наверняка, забыли, а родственников у него не было. Иващенко вряд ли помнит Петрищева в лицо, зато будет очень благодарен ему за выполненное задание и не откажет в просьбе о приеме на работу. А то, что институт переведут именно сюда, в Волногорск, Трубников не сомневался.
И вот он в Волногорске. Первое же знакомство с обстановкой показало, что о Петрищеве, оказывается, помнят. В музее сохранились некоторые, хотя и весьма скудные, материалы. Трубников похищает фотографии и вынимает из дел оригиналы документов, которые должны были в будущем очень помочь мнимому Петрищеву.
Среди преступников Трубников находит себе сообщника, который еще в годы войны сотрудничал с фашистами. Это Красильников, или Чернявый, как его называли в показаниях свидетели. Красильников выдает себя за корреспондента газеты и забирает документы у Нюры Пасивиной.
Имея оригинал свидетельства о рождении, письма, фотографии, мнимый Петрищев уже может выходить на сцену.
Его высадили с подводной лодки той памятной ночью, когда я с группой товарищей находился на щите. Кстати, в эти же дни я появился и в музее, чем сильно спутал их карты.
Трубников принимает решение уничтожить меня, для чего дает задание Красильникову, который идет на конечную остановку и выводит из строя тормоза автобуса. Только благодаря счастливому стечению обстоятельств я остался жив. Потом он решает скомпрометировать меня возле пивного ларька. Это был довольно изящный ход, потому что Скосырев действительно отстранил меня от поисков, хотя и ненадолго. Что не говори, а устав я нарушил, распивая пиво на улице и приняв участие в скандале.
Но именно этот случай и привлек внимание Танюшина к Трубникову, однако тот решительно ничем себя не выдавал. Когда был выявлен агент, высаженный с подводной лодки и установлена его связь с Красильниковым-Чернявым, казалось бы, круг замкнулся. Агент готовился выступить в роли Петрищева, но Танюшин понимал, что этой двойкой управляет еще один человек — резидент. Кто же он? Может быть, Трубников? Никаких данных, говоривших в пользу этой версии, не было. И тогда решили напечатать статью в газете, которая должна была привлечь внимание всех заинтересованных в деле лиц.