Мария Андреевна задумалась.
— Я родилась и выросла в Волногорске, — наконец, сказала она. — И тоже очень редко встречала в городе военных. Тем более, не подозревала, что здесь могут быть какие-то склады. Но осенью сорок первого взрыв действительно имел место, и вы можете убедиться в этом, если съездите на шестой километр Северного шоссе.
Возникла новая загадка. Городок Волногорск до войны не имел какого-то особого значения. Располагался он далеко от морских и сухопутных коммуникаций, поэтому вряд ли мог быть местом хранения большого арсенала. Но, судя по описанию, взрыв был довольно мощным.
Мария Андреевна, видимо, угадала ход моих мыслей:
— Взрыв был очень сильный. Волной от него разрушило водонапорную башню на холме, хотя от нее до места взрыва километра три было.
Я сделал пометку в блокноте о водонапорной башне, о взрыве и спросил Марию Андреевну:
— Скажите, вы случайно не знаете, каким образом фотография Матвея Петрищева оказалась в музее?
— Увы. Я работаю здесь недавно.
Я вздохнул. Мария Андреевна участливо спросила:
— А почему вас это так интересует?
— Готовлю доклад о Матвее Петрищева, — пояснил я. — Но дело не только в нем. Человек пожертвовал жизнью ради счастья будущих поколений, а мы даже фотографию его не смогли сберечь.
Мария Андреевна покраснела.
— Оправдываться бессмысленно, — тихо сказала она, — но я приложу все силы... Можете рассчитывать на мою помощь.
— Спасибо, — поблагодарил я и подумал, что на моем пути встретился еще один хороший человек.
Я ушел из музея в приподнятом настроении. Мария Андреевна обещала пересмотреть все реестровые книги и найти источники поступления сведений о Петрищеве.
В тот вечер мы с Галкой долго бродили по Приморскому бульвару. Было очень тихо.
— Вот сделаю доклад, — напомнил я Галке, наверное, уже в сотый раз, — и тогда вперед. Да здравствует природа!
Галка вздохнула и посмотрела на звезды.
— Далеко до них, — сказала она. — Просто жутко становится, когда подумаешь о космических расстояниях... И о времени...
СЮРПРИЗЫ
Ко мне в каюту позвонил дежурный по кораблю:
— Товарищ лейтенант! Здесь, на причал машина приехала... за вами.
— За мной?!
— Ты становишься заметной фигурой! — усмехнулся Селин, перебирая на столе детали радиоприемника.
Я схватил фуражку и выбежал на ют, где встретил Скосырева.
— Полагаю, вам будет полезно осмотреть место взрыва, — предложил он.
— Так это вы машину вызвали?
— Я. Вы же сами говорили, что на шестом километре Северного шоссе Матвей Петрищев взорвал склады с боеприпасами.
Мы сели в машину, которая взревела мотором и, развернувшись, рванула за город. Скосырев первым нарушил молчание:
— Мы уже знаем, в чем состоит подвиг Петрищева. Теперь остается уточнить детали, и ваш доклад можно считать подготовленным.
Я промолчал. Действительно, день моего выступления стремительно приближался, а о Матвее Петрищеве я знал пока еще очень мало. Что же это был за человек?
Машина неслась вперед. Справа и слева пролетали зеленые полосы виноградников. Километра через три показалось море, над которым, как всегда в жаркую безоблачную погоду, висело прозрачно-серебристое марево. Появились холмы, поросшие густым кустарником, дорога круто пошла вверх.
— Скоро будем на месте, — пообещал шофер.
Мы въехали в тесную лощину и, миновав еще несколько поворотов, спустились на равнину. И вот тут мы увидели то, что когда-то было подземным складом с боеприпасами: беспорядочное нагромождение крупных гранитных глыб, заросших ярко зеленой травой. Страшно было подумать, что под этими глыбами погиб наш советский воин. По-видимому, весь личный состав к тому времени эвакуировался, и Петрищев остался один в гулких подземных казематах, начиненных снарядами, минами, торпедами. Он должен был поднять их на воздух, когда на территории хранилища появятся фашисты. И вот он видит, что враги уже здесь. Пора! Вздыбленный изнутри страшной силой гранит развалился на тысячи обломков, из недр земли рванулось пламя, и взрыв заглушил крики ужаса фашистских солдат. Заваленный гранитными глыбами, погиб и Матвей Петрищев.
Скосырев, я и шофер сняли фуражки и минуту стояли молча. Потом мы бродили среди гранитных обломков, смотрели на глубокие трещины в земле, на погнутые железные балки.
Переживая увиденное, на обратном пути мы долго вспоминали других героев, павших в этой войне.
Уже на корабле Скосырев сказал мне:
— Сегодня я еще раз убедился в том, что подвиг Петрищева стоит того, чтобы рассказать о нем людям.