— Хватит. — Гермиона прикрыла грудь, — пожалуйста. Мистер Малфой, вы, конечно, хороши, но… Но я…я думаю о нем, и…
Снейп поцеловал ее ласковее, нежно провел по волосам.
— Сэр… Позвольте уйти…
Он вновь поцеловал.
— Я сделала ошибку. Меня не заводит… — в следующий поцелуй она прикусила ему легонько губу. — Лучше мне вернуться к нему и соблазнить…
— Я не имею ничего против, мисс Грейнджер, — перебил Снейп ее и вновь завладел губами, опуская на кровать. — Но давайте не будем тратить время на переезды и аппарации. Вы не совсем честны… Вас это еще как заводит…
— Северус? Северус, это ты? — она попыталась снять повязку.
— Мм, оставь. Так интереснее, верно? — он помолчал, потому как она зашлепала ладошками по его лицу, ощупывая и узнавая, а сам он был в состоянии возбуждения, граничащим с безумием. Ему нужно хоть немного остыть. — К тому же как ты собираешься смотреть мне в глаза, когда не отличаешь меня, мои ласки и губы, девочка? (Снейп реальный зачеркнул последнее слово с недовольной резкостью) — он впился в ее рот и перешел на шею. — Когда готова была переспать с Малфоем, ммм? Я очень недоволен твоим поведением, Гермиона.
— Но где, где гарантия, что ты не Малфой под обороткой?
Северус с рыком прикусил ее шею и придавил собой. Гермиона затаилась, прикрыв глаза. Когда он так делал, они оба замирали и ждали, когда она прекратит наслаждаться этим хищным жестом. Его тяжесть заводила и радовала ее. Грейнджер заулыбалась. Счастье, густое и сияющее, наполнило ее целиком. Это он.
— Ты сильно сердишься? — вкрадчивым шепотом спросила она и заправила прядь волос за его ушко. Снейп поймал запястье, поцеловал пальчики и хрипло прошептал:
— Сейчас узнаешь.
Он прижал ее руки к подушке, втянул губами кожу под ключицей. Гермиона поелозила, проверяя надежность плена, но вскоре забыла о своей затее, когда он ужалил кончиком языка затвердевший розово-лососевый сосок.»
Снейп зачернил последнее определение и убийственным взглядом покосился на раковину, из которой выглядывал замороженный лосось. Он всем своим рыбьим видом выражал шок и свою непричастность к написанному.
«Дыхание ее потяжелело. Возвратилась истома и своей дразнящей свинцовой тяжестью стала скапливаться внизу живота. От его скользящих движений Гермиона терялась в пространстве. Звуки отдаленной музыки перестали существовать, выключились. Она слышала только себя и то, как шелестели простыни под ее елозящим телом. Теперь раскрыть ее не составило труда.
— Мисс Грейнджер, с вами работы непочатый край, — он проник в нее пальцем и набрал медленный темп. — Вы должны узнавать меня. Всегда. Слышите?
Она выгнулась. Из ее рта вырвался стон. Снейп умел пробуждать чувственность. Нега мягким жаром наполнила тело. Хотелось большего. Гермиона быстро покрыла его горячей смазкой и, когда Северус поднес пальцы к ее губам, послушно попробовала себя на вкус. Он уже научил ее работать язычком. Она любила обхаживать его длинные пальцы, проходить вдоль немного вздутых вен и брать до костяшек. Игралась она и своими зубками.
Снейп опустился ниже, поцеловал упругий живот, языком обвел впадинку пупка. Гермиона шире развела колени — уже привычный для него знак. Требовала. Желала. Он подразнил ее ласковыми поцелуями, наконец приник к раскрывшемуся лону. Она обожала, когда Северус ее испивал. Когда вот так грубо его мокрый горячий язык скользил у самого входа и резко проникал и двигался. Когда широкие теплые ладони обнимали бедра, а подушечки больших пальцев выводили бесконечные восьмерки внизу живота, как бы заявляя, что эта сладостная пытка будет вечной. Он запрещал ей излишне двигаться, и чем больше она елозила, тем крепче он удерживал ее бедра. Гермиона стонала. Он смотрел на нее. Наслаждался от того, как удовольствие искажает ее лицо, как вырываются наружу звуки сладкой беспомощности. Смотрел снизу вверх и, несмотря на это, контролировал Гермиону, не оставлял ей выбора, кроме как терпеть его язык и трепетать.
Она захлебывалась стонами и медленно выгибалась. Снейп нагревал ее изнутри, распалял вязкое наслаждение и словно закручивал спираль удовольствия где-то внизу живота. Она не представляла, как он мог проникнуть в нее целиком. Истома нарастала. Гермиона подавалась бедрами. Пальцы Снейпа впивались в ее ягодицы. Вновь стоны. Ритм от скромно-плавного перешел в резкий и рваный. Гермионе казалось, что не хватит силы, что истома вот-вот расщепит ее на крупицы. Удовольствие натягивалось, наливалось. Наступила дрожь. Гермиона оказалась на грани. А когда Северус вновь проник в нее пальцами, а губами втянул комочек клитора, чувственность накалилась до предела и…