— Означает ли это, мисс Грейнджер, — говорил он вдогонку, — что тех целей, которых не достигают, не шибко-то они хотят? О, не делайте вид, что не слушаете меня!
Она прорычала, как львенок, но Снейп, ускорившись на своей дороге, уже оставил ее позади.
— Да! Есть такие цели, — доносилось до него, — при знакомстве с которыми понимаешь, что они яйца выеденного не стоят. Именно по этой причине мой проект будет успешен! Слышите? Успешен!
В ответ Снейп раскатисто рассмеялся.
Вечерело. Смеркавшееся небо предвещало грозу. Днем тихие и безлюдные, улочки Хосмида наполнялись прохожими. В домах загорался свет. Повсюду были слышны приглушенные будничные разговоры. Над головами уже сверкали молнии. Тяжелые тучи угрожали вот-вот лопнуть. На одном конце Главной улицы появилась взлохмаченная от бега девица, на другом — мрачный преподаватель из Хогвартса. Обычно они собирали немало свидетелей.
— Сегодня победит девчонка.
— Ставлю сикль, что нет.
У Хогсмида было два рассадника зла: трактир «Кабанья голова» и окраина Главной улицы, где располагались два самых неспокойных дома. Один из них просторный, трехэтажный, с большим и загадочным подвалом, где, по местным слухам, пытали неприятных хозяину соседей. Напротив второй — маленький, компактный, с яркими плотными шторами ядовито-красного цвета. В первом доме жил мрачный профессор Хогвартса, во втором — подруга Гарри Поттера.
Известная сплетница — старушка Спарж — не любила их двоих. Тем самым вечером она не только слышала, как они перекидывались колкими репликами, но и видела.
Девица заскочила на потресканную ступеньку своего крыльца.
— Профессор, а вы посещали психиатра? — спросила через плечо. Она задыхалась, была лохматой и красной — вид, непристойный для леди. Спарж всегда о таких говорила: фривольные!
— Хотите порекомендовать своего? — фыркнул Снейп, поднимаясь на свое крыльцо.
— Ладно! Ответьте честно! — Гермиона обернулась. Снейп скрестил руки на груди и привалился к двери. — Вы за эвтаназию?
— Да.
— Но… но почему? — спросила она после краткой паузы и сглотнула вязкий ком слюны. Пить хотелось нестерпимо.
— Могу я задать тот же вопрос?
— Ладно, это не важно. Но скажите, вы серьезно «за»?
— Да. А теперь ответьте, чем это абсурдным я вас сегодня перебил?
Гермиона зашла в дом. Ответа от закрытой двери Снейп ждать не стал и, обозлившись на то, что сам научил так обрубать диалог, удалился к себе. Иногда он верил в маггловскую карму. Спарж ушла в трактир — распространять вести. А саму Грейнджер ожидала работа на тему «Влияние темномагических сект на развитие социопатических наклонностей».
Часть 2
Все-таки за эвтаназию!
Гермиона повернула ключ с угрожающим хрустом, резким взмахом руки набросила запирающие чары и, наконец, врезала позвякивающую цепочку в щель замка. Прижавшись острыми лопатками к двери, она прикрыла глаза и чертыхнулась.
Осенние дни с лживым любезным солнцем лишь притворялись, что согревают. В доме воздух насытился затхлой прохладой, от мебели исходил холодок, пробирающийся под кожу набегами, так, что никогда не знаешь, когда судорожно вздрогнешь и бесконтрольно поежишься. Обычно Грейнджер бубнила (и, как ей думалось, небеспричинно) о том, что быстро замерзает и что необходимо начать, наконец, закаляться. Но сейчас это не имело значения. Находясь в прескверном настроении, Гермиона даже не замечала, что пора топить камин. Запыхавшаяся, со здоровым румянцем, она, казалось, раскалилась добела — настолько сильно, что невозможно было определить, какие именно эмоции владели ею, но явно смесь гремучая, противоречивая.
Треклятый Снейп! Он всему виной. Ее возмущенное сердце даже не замечало, с какой силой качало насыщенную эндорфинами кровь. Подумаешь, «за эвтаназию»! Ерунда! Она выиграла в его глупом состязании! Победила!
От взмаха палочки зажегся свет. В коридоре повсюду громоздились коробки с книгами, на полу унылым холмиком валялись мантии, по разным углам — одинокие опрокинутые башмаки — следы утренней спешки. Если бы хватало времени на сон, если бы Гермиона не растягивала негу в объятиях одеяла и не вверялась обманчивым пяти минутам, то не покидала бы дом в состоянии урагана.
Ей нужен новый будильник, а лучше — персональный будильщик, приставучий и неугомонный, как вульгарная, но заводная рекламная песня.