Чекисты – люди упертые, но без фантазии и аналитических способностей. Если они решили, что Юрия Орлова спрятал от ареста я, то, значит, так и должно быть. Надо только пошире раскинуть сети. Они начали ходить в поисках Орлова по квартирам всех моих знакомых, которых смогли обнаружить. Папа к тому времени работал врачом в санатории под Ногинском. Они пришли в его санаторий и обследовали все номера – с больными и без, разыскивая, как они сказали, особо опасного государственного преступника.
Между тем все это время Юрий Орлов гостил у матери своего друга в Туле. Доблестные чекисты его там не искали. Примерно через неделю он вернулся в Москву. 9 февраля пришел на квартиру Людмилы Алексеевой, понимая, что там «засветится» и будет арестован. Вечером провели пресс-конференцию. На следующее утро его арестовали.
Двумя месяцами позже взяли Анатолия Щаранского. Московская Хельсинкская группа начала нести потери. Для некоторых это стало сигналом. Самые расчетливые засобирались на Запад. Самые упертые – на Восток.
Запад – Восток
1977 год был урожайным на эмиграцию диссидентов. Однако дело было не столько в количестве уехавших, сколько в эффекте их отъезда. Впечатление было тяжелое. Разумеется, никто не давал обязательств бороться за права человека до последней капли крови. Каждый сам распоряжался своей судьбой, по крайней мере до тех пор, пока ею не распорядится КГБ. Никто никого не упрекал, но отъезд за границу известных диссидентов воспринимался как удар и оставлял в обществе чувство горечи. Каким бы индивидуалистичным по своей сути ни было демократическое движение, а количество этих индивидуумов все же играло роль. Достаточно заметна была разница между единицами отчаянно смелых первых диссидентов конца 60-х годов и сотнями активных и тысячами открыто сочувствовавших в середине 70-х. Демократическое движение росло и набирало силы. Эмиграция публичных фигур диссидентского сообщества воспринималась болезненно.
У этой проблемы не было черно-белого решения. Многое зависело от обстоятельств. Никто не посмел бы осудить диссидентов, уезжавших на Запад после срока в лагерях, ссылках или психушках. У каждого человека свой предел сил, и полезно осознать его вовремя. Так, в 1977 году уехали на Запад Петр Григорьевич и Зинаида Михайловна Григоренко. Они уезжали по временной визе, для лечения Петра Григорьевича, но было понятно, что обратно они уже не вернутся. По дороге в аэропорт Зинаида Михайловна, прожившая всю жизнь атеисткой, забежала в стоящий рядом с домом храм Св. Николы в Хамовниках поставить свечку. Кому и за что – не сказала. Я тяжело расставался с ними. В аэропорту я сказал маме Зине, что мы, наверное, никогда уже не увидимся, чем очень расстроил ее. До сих пор сожалею о своей глупой несдержанности. К тому же я оказался неправ – с Зинаидой Михайловной мы встретились лет через пятнадцать в Нью-Йорке, когда рухнула советская власть и я смог приехать туда. С Петром Григорьевичем мы в тот день распрощались действительно навсегда.
Годом раньше из Советского Союза выслали Владимира Буковского, имя которого уже хорошо было известно во всем мире. За его освобождение велась мощнейшая кампания, и закончилась она тем, что при американском посредничестве чилийское и советское правительства договорились выпустить из тюрьмы и дать выехать из страны соответственно Буковскому и генеральному секретарю чилийской компартии Луису Корвалану. Смутные слухи о предстоящем обмене ходили всю осень 1976 года, и в середине декабря стало известно, что обмен действительно состоится.
18 декабря несколько десятков человек, пожелавших проводить Буковского, приехали утром в аэропорт «Шереметьево», из которого только и вылетали самолеты за границу. Несколько часов мы ждали, когда привезут Буковского, но его всё не везли. В пустынном зале вылетов «Шереметьево-2» было много западных корреспондентов и сотрудников КГБ. Все ждали приезда самого известного советского политзаключенного. В конце концов стало известно, что его повезли на военный аэродром «Чкаловский» под Москвой и оттуда под конвоем офицеров спецназа КГБ «Альфа» на отдельном самолете вывезли в Цюрих. У Буковского остался не до конца отсиженный срок и неотмененный приговор. С формальной точки зрения офицеры «Альфы» устроили ему побег за границу!
КГБ по-своему отсалютовал высылке Буковского. У диссидентки Мальвы Ланда, которая тоже приехала на проводы в «Шереметьево», в это время дома произошел пожар. Пожар, конечно, потушили, но против Мальвы возбудили уголовное дело. Ее не арестовали, и дело тянулось довольно долго, закончившись приговором к двум годам ссылки.