В последний миг зацепившись руками за уступ, Эннард едва ли не лишился жизни в действительности. Наполовину свисая с крыши, он смог подтянуться и вернуться вновь на старую позицию.
— Пора.
Поднявшись на ноги, Эннард спустился на второй этаж и зашел в квартиру. Осознавая, что рано или поздно придется налаживать контакт с Пауэллом, мужчина открыл полку тумбочки и достал слегка помятый лист бумаги. Подточив ножом карандаш, Эннард написал послание, с надеждой на контакт. Затем, закрыв квартиру, направился в круглосуточный магазин, чья вывеска сильно выделялась на фоне остальных своей красочностью.
Энвайдер все никак не мог оторваться от снегопада. Зацикливаясь исключительно на его красоте, время шло быстрее. Он даже не заметил, как успел оставить записку и подарок на столе в квартире 3,4, как оказался на совершенно пустой главной улице города, на конце которой стоял памятник. Мило улыбаясь, Эннард решил подойти ближе, но осознав, что подошел срок, самовольно встал на колени и, спустя мгновение, упал в тонкий снежный покров.
Глава 17
Больница. Мертвенно пустые пространства окружали мужчину в больничном халате. Тяжелый синий свет одарил мрак видимостью. Все было раскидано: шприцы, инструменты, стекло от колб. Абсолютное одиночество. Люди бежали, оставив за собой жуткий хаос. Даже доктора, лечащие эвакуированных, бежали, оставив их умирать, лишь бы остаться живыми самим.
В коридорах гудели лампы. Бродя по холодным лиминальным пространствам, возникало давящее ощущение того, что этот человек там не один. Бездумно бродя по комнатам, часто появлялось убеждение, что за его спиной кто-то стоит, стоит и смотрит, ожидая, что на него сейчас взглянут, дабы, резким рывком, мог на него наброситься. Однако, несмотря на явные инстинктивные сигналы, говорящие не смотреть в ту сторону, он все же разворачивался, осознавая, что никого перед ним не будет, что не мешало бояться такой вероятности. Порой мужчина, выходя в относительно просторные залы, закрывал свои бледные глаза, пытаясь привести свой мозг в рабочее состояние, но безуспешно. Он находился не в нашем мире. Пребывая в глубоком мраке бесконечно вечного лимба, он ощущал лишь одно единственное чувство, единственную эмоцию, и имя ей — спокойствие.
Вернувшись в комнату, в которой мужчина и вышел из коматозного состояния, вновь возникло то самое ощущение, словно за спиной его поджидает сама смерть, чьей мантией прикрылся фантом событий. Развернувшись, мужчина глянул в сторону дверей. Темный силуэт улыбнулся.
Провал. Новая местность, новая локация. Широкая дорога. Отовсюду слышен плач, крики. Люди бежали. Держали в руках детей, вещи, части своих же тел. На конце улицы стояло оно. Огромное черное здание, окутанное пламенем. С шести точек к нему вели толстые кабели, создающие, рвущий ушные перепонки, грохот, открепляясь от структуры. Это был конец. Было много взрывов, с каждым из которых отрывался массивный кусок сооружения, при падении разрушающий жилые дома. Мужчина стоял прямо посередине дороги. Он никуда не торопился, лишь наблюдал. Но в какое-то мгновение ему показалось, что в разуме его что-то дополнилось. Стало тяжело пытаться устоять на ногах. В глазах помутнело, выступили слезы. Он пал посреди хаоса.
— Вновь оно, видение.
— …
— Открой глаза, вновь настал твой черед.
И вновь — тишина.
— Я же знаю, что ты чувствуешь, я чувствую это тоже, но поверь, это того не стоит.
Пауэлл вновь промолчал. Открыв глаза, он взглянул на небо, окутанное ночной холодной серостью. Гробовая тишина давила. В столь поздний час улицы спали. Белое полотно укрыло поверхность города.
— Так и выглядит смерть.
— Он лежал там же, где и ныне ты.
— Он смотрел на то, от чего остался лишь фантом.
— Ты в ужасном состоянии, Пауэлл, тебе стоит вернуться домой.
Ответа не последовало. Медленно поднимаясь на ноги, Машрум глянул в сторону памятника на конце улицы.
— Послушай, сейчас действительно очень поздно.
— …
— Нет.
— …
— Пауэлл, даже не думай!
Мужчина обернулся. В дали гнала единственная машина. Пауэлл сел на колени.
— Вставай! Уйди!
— …