— К — как же меня все задрало! — внезапно раскинув руки, крикнул Юнит, — эта обосранная жизнь, р — работа, которую я ненавижу, э — э–этот с — свинарник, вызывающий желание поджечь тут все нахрен, а весь этот город? Что же до Бастиона? Он даж — ж–же выглядит, как улей, здания в виде шестиугольников, трутни, занимающие верха королевы… королевой выступил я, сижу тут, обязанный всем, что на работе, что этому центру, центру вселенной, невольный покинуть улей, за ним знаете что? — доставая из кармана старый листок и выпучив глаза, спросил Лонер, — там то, почему я стал таким, мое прошлое, по которому я скучаю сильнее, чем по чему — либо еще… я устал, целей нет, настоящего, прошлого, будущего… нет, так зачем существовать дальше? Ради чего?
Юнит закрыл ладонями лицо, уткнув в колени свои погрубевшие локти, и громко жалостно завыл. Минуты три из — под его рук доносились лишь жалобные щенячьи писки, вызывающие не только смятение, но и осознание того, что проблема от тебя не зависит, она где то далеко, но ты не волен ее решить. Это давит.
Лонер, найдя в своей пьяной в мясо голове последние доли сил, разжал руки и оставил свисать под стулом. Он смотрел в потолок на висящую над ним давно перегоревшую голубую лампочку.
— Лампочка блин. Меня с — сейчас вырвет от этой оранжевой дряни в камере. Такой же свет к — когда-то светил мне на стол, где я был… просто был, был кем-то настоящим, а н — не мешком жира с байцзю, я был человеком, человеком с большой буквы Э, прям как Эннард, его уже и нет, но он все еще есть, я мертв уже много лет, в то время как он связывается со мной чаще, чем я с самим собой. Именно благодаря ему я мог бы все еще быть н-ну-н-жным. Энвайдер был тем, кому можно было доверить свою жизнь, даже если ты знал его не больше минуты, но он погиб… я его убил.
Юнит вновь развернул письмо, медленно вчитываясь в каждое слово, периодически дергаясь, будто кто-то ткнул его в бок средним пальцем. На глазах его вновь выступили обильные слезы. Уткнув глаза в локоть, Лонер потянулся второй рукой к камере и, нащупав панель управления, выключил запись.
Идеал — заблуждение
Пророческая мысль не покидала его,
Сопровождая далекую мысль,
Жизнь без того, чем ты жил,
Не жизнью зовется вовсе.
У него было все, даже с излишком,
Хотелось ему растянуть момент,
Живя в утопии и мусор не лом,
Но это вопрос пары лет.
Лишь только миг, временной промежуток,
Нежданно случившийся на месте ровном,
Способен вернуть на землю того,
Чья жизнь в облаках обитала.
Жить в моменте — не жить вообще,
Стремленье к идеалу — прогресс самоличный.
В нем весь секрет,
В нем одинокая единица.
Достаточно мига осознания,
Рожденного ради того,
Чтоб не забыл ты о том, кем ты был
И кем тебя сделало время.
Вершина недосягаема,
Идеал — заблуждение,
Шел он несклоняемо,
И финал его был — поражение.
Обитание там, о чем ты грезил —
Стимул пожизненный, отделяемый временем,
Поднявший ладонь идеал
Счел, что ты бредил.
Отнюдь не в лени проблема,
Она — инструмент,
И даже не в человеке дело,
За него решает время.
Не всесилен он, не всесильны мы
Его рамки ограничены правилом,
Предписанным законами правды,
Хранящий в себе истину.
Не Бог он, и даже не личность,
Выражение он всеобщей частицы.
Жизнь его — ложь, но она все же жизнь,
Неотличима от нашей временной единицы.
Ни в праве, ни в силах не можем мы
Решать того, что не решит закон,
Предписанный в существовании
Вида жизни.
Есть свои цели, набитые хламом
Ресурсом, единицей, восхвалом
Но в реальность вернуться стоит
И взглянуть под иным углом
Не история ли его — монолит,
Стоящий мертвенно жнецом.