– И тебя это бесит? – полуутвердительно спросил Отем.
– Жень, – я упорно называл его нормальным именем, хоть в мыслях и привык к дурацкой кличке, – у меня на лбу все написано, да? – я даже руку ко лбу, будто собираясь стереть несуществующие надписи.
– Может быть, есть. Все равно под челкой не видно.
Он меня убивает. Просто убивает.
– О чем ты думаешь?
– О том, что ты меня убиваешь, – честно отвечаю.
Отем резко тормозит. В свете фонаря я легко разглядел его лицо, уязвленное и беззащитное. А потом фонари начали гаснуть один за другим.
Во дворах фонари всегда гасят в час тридцать. Ни семерок, ни девяток… никакой гребаной мистики.
– А еще о чем? – в темноте выражение лица не разглядеть, но голос его подозрительно охрип.
– О том, что ты странный, – я даже не задумываюсь о том, чтобы удержать рвущиеся с языка слова. – О том, что… почему-то нужен без «понадобился». О том, что знаешь обо мне больше, чем я сам.
– Я же «триггер»… я храню информацию. Но как раз-таки о тебе я почти ничего не знаю, – многозначительно отозвался Отем. – Хотел бы узнать, честно. Только вот не факт, что у меня будет возможность.
– Почему?
– Потому, что это зависит от того, кем ты будешь.
Он вдруг обнял меня за шею, заставив склониться к нему, и прошептал совсем уж не своим голосом.
– Je suis heureux de vous voir(1).
Я, разумеется, ни слова из этой фразы не понял. А потом в висок резко ударила мигрень, отчего каким-то образом стал известен и смысл фразы, и мой на нее ответ.
– Вот тебе и триггер. А ты ему в ответ…
– Je ne parle pas francais(2), – услышал я свой голос будто бы со стороны.
Картинки начали склеиваться в нечто осмысленное. Будто бы кто-то смонтировал мои глюки в Windows Movie Maker. Или в Sony Vegas. Или…
Кто о чём, а вшивый о бане.
(1) Счастлив вас видеть (фр.)
(2) Я не говорю по-французски (фр.)
Интерлюдия 2
Обладателя такого вопиюще ненавязчивого имени, как «Генри Блэк», при всём желании сложно было заподозрить в законопослушности. Да и Бог плута метит, как говорится: Блэк со своей приятной наружностью, цепким взглядом и беспокойными руками полностью подходил этой пословице. Как, впрочем, и его рыжая подружка; последняя, правда, не могла похвастаться самообладанием и манерами своего…
«Кем он ей приходится, интересно?» – Себастьян не мог отрицать, что ответ на этот вопрос его интересует больше, чем стоило бы.
Говоря по чести, ему не стоило приезжать в незнакомый дом, получив записку от такой же незнакомой воровки. Если быть совсем уж честным, он сам не понял, зачем поехал.
– Je suis heureux de vous voir, – насмешливо произнес Блэк.
– Je ne parle pas francais, monsieur!
Тот захохотал так, словно это и вправду было хорошей шуткой (по мнению Себастьяна – нисколько).
– Вы мне уже нравитесь, юноша!
– А вы мне нет, – со светской улыбкой ответил означенный юноша. Блэк ничуть не обиделся, даже напротив – остался доволен.
– Значит, с вами занятно будет иметь дело, милорд. Вы не стойте, садитесь.
Он послушно опустился в кресло напротив, отмечая богатое убранство гостиной. «Так обставить дом можно, разве что обогащаясь за чужой счет», – мелькнула в голове хоть и пристрастная, но вполне здравая мысль. Откуда-то вынырнул паренек в подобии черной ливреи, несущий поднос, казавшийся несоразмерно тяжелым для таких тощих ручонок. Наполнив два бокала вином из принесенной бутылки, слуга исчез так же быстро, как и появился.
– И вы туда же? – проворчал Себастьян, закатив глаза. – Поверьте, Блэк, я никакой не милорд, а всего лишь нищий учитель французского, занятый поисками работы!
«Ты чересчур драматизируешь, Басти», – в мыслях укорил он себя, стараясь скопировать ядовитые интонации Мэг. Внутри тугим клубком заворочались тоска по сестре, которая вполне могла быть сейчас приехать ко двору со своим титулованным денежным мешком, и невозможность увидеть ее. Невозможность – потому что с Мэг сталось бы огреть брата по голове чем-нибудь тяжелым и под конвоем отправить в родное графство.
– И по совместительству нищий художник, занятый поиском поддельных документов.
– Девка ваша слишком много болтает.
– Напротив, – Блэк оживленно замахал руками, – Отем не слишком-то общительна, если хотите знать мое мнение.
– Редкое и оттого вдвойне прекрасное качество для женщины, – оценил Себастьян. Отсалютовав бокалом, он осторожно сделал глоток.
«Когда я в последний раз пил хорошее вино?»
– Так что вы хотели, Блэк?
– Не так уж много, Макс, не так уж… У тебя, случайно, нет сестер?
– Сестра, Мэгделин, – он осекся; имя называть было совсем не обязательно. Определенно, Генри Блэк умел располагать к себе людей.
– Мэгделин, говоришь? – Блэк взглянул на него с интересом. – Красивое имя… Девушку, я полагаю, воспитали подобающим образом?
Себастьян ограничился кивком, чуть сжимая губы, чтобы не расплыться в ехидной усмешке. Его старшая сестрица, безусловно, обладала безупречными манерами, но на том воспитание и переставало быть подобающим.
– Ты, конечно, не слишком убедителен в роли мало-мальски образованного простачка, Макс… что за простецкое имечко, Бога ради? Не иначе как некая дань прошлому.
Себастьян чертыхнулся про себя: ему не нужно было зеркало, чтобы увидеть смущенный румянец на собственных бледных щеках. Этот человек как будто залез ему в голову и теперь по-хозяйски копался в ней.
А еще он, должно быть, не понаслышке знал о роли простачка. Но это было ничем не подкрепленным подозрением.
– …но я верю, что именно ты сможешь сделать из простачки утонченную леди.
– Ах, до меня дошло, – он откинулся на спинку кресла, позволив себе расслабиться. – Вы хотите сделать из вашей рыжей девицы чего поприличнее. Оно и правильнее: чем дороже выглядит шлюха, тем больше монет готовы за нее отвалить…
Глаза Блэка – довольно большие, с поволокой и тяжелыми веками – чуть сузились от сдерживаемого гнева. Но лицо удержать это ничуть не помешало.
– Сколько тебе лет, мальчик? Семнадцать?
– Девятнадцать.
– Чуть лучше, но все же недостаточно для того, чтобы корчить из себя умудренного жизнью циника, – покровительственно сказал он, наполняя опустевший бокал. – Отем – инструмент иного толку.
– Я заметил это, когда она занялась поисками моего кошелька, – бесстрастно закивал Себастьян. Снова рассмеявшись, Блэк покачал головой.
– Карманников у меня пруд пруди. Гораздо меньше – актеров, играющих спектакли, которых ты не увидишь ни в одном театре Вест-Энда.
– La vie est une masquerade (1), – не удержавшись, манерно протянул Себастьян. – Так вам нужна не элитная куртизанка, а элитная воровка. И это, так понимаю, лучшая кандидатура.
– Vous avez absolument raison(2), – ответил Блэк, ничуть не смущаясь. – Отем – умная девочка. Я уверен, у тебя не займет много времени научить ее хорошим манерам и парочке французских фраз.
– Проблеск ума, действительно, заметен, – снисходительно начал Себастьян, настроенный набить себе цену. – Только вот девчонка ваша напрочь лишена женственности: ведет себя как мужчина, двигается и говорит… Да и толика способностей к языку не помешала бы. Кстати, почему вы сами не обучили ее «парочке французских фраз»?
– Говоря откровенно, Макс, – мужчина поморщился; имя ему явно было поперек горла, – у меня отсутствует не только время, но и желание. Характер у нее не самый легкий.
– Да мне сам Бог велел затребовать за такое наказание приличный гонорар, – у него тоже не было желания вдалбливать что-либо в голову вздорной девицы, по которой к тому же Ньюгейт плачет, однако жажда легкой наживы могла толкнуть и не на такие жертвы.
«Легкой ли?» – следовало отдать ему должное, Себастьян все же усомнился.
(1) Вся наша жизнь – маскарад (фр.)
(2) Ты абсолютно прав (фр.)
~ 6
Если бы отец увидел, как лихо я выпотрошил полпачки аспирина и запил все это дело кофейком из термоса – убил бы нахрен. При содействии Лейлы, конечно же: она только с виду такая добрая. Но мне было в общем и целом класть чугунный интеграл: такое чувство, будто мне раскроили череп, но я по своей извечной тормознутости не удосужился помереть. Более того, дожил до пятницы самым наглым образом.