Оставалось только решить, что именно надо забрать с собою. Но когда дошло до дела, как тяжело оказалось расстаться с той или иной вещью. И когда они вдвоем составили на грифельной доске Кристиана список того, что пойдет с молотка, то список вышел не велик. Чуть ли не все хотелось им забрать с собою!
— Надо будет еще разок пересмотреть все и вычеркивать, не жалея, — сказал Ларc Петер. — Невозможно перетащить с собою в поселок весь дом и всю скотину. Деньги-то ведь и там понадобятся, да еще как! И не малые деньги!
Они стали вновь перебирать все — одно за другим. Насчет Большого Кляуса спора не было. Грех оставить его на старости лет у чужих людей. Неужели нельзя будет прокормиться с ним и там, в дюнах? Да и неплохо иметь собственную лошадь. Это как-то внушает людям больше почтения. И подработать, пожалуй, можно будет кое-что, имея лошадь и телегу.
Ларс Петер только тешил себя такими мечтами, в глубине же души его томила забота — как быть там, как устроиться с лошадью? Но никому и думать не хотелось, чтобы добровольно расстаться с Большим Кляусом.
Зато из-за коровы вышел целый спор. Ларсу Петеру хотелось и ее взять с собой.
— Она так долго служила нам верой и правдой. Малыши обязаны ей и пищей и здоровьем своим. И как приятно иметь в доме чашку молока!
Но Дитте оказалась более благоразумной: уж если брать корову, то надо взять и пастбище для нее.
Ларс Петер рассмеялся.
— Да, не плохо бы увезти с собою не телеге кусочек луга! Да еще клочок торфяного болота! Там, кроме песков, ничего ведь нет.
И он отказался от коровы.
— Но поросенка мы захватим с собой… и кур!..
Дитте была согласна, что двух-трех кур держать не худо и поросенка можно прокормить рыбными отбросами.
Накануне аукциона они провозились весь день, отбирая и составляя связки разного старья, надписывая на связках мелом номера. Дети тоже помогали, от усердия не успевая даже утирать себе носы.
— Да ведь у тебя в связках самые неподходящие вещи, — сказала Дитте отцу.
— Что за беда? — отозвался он. — Человек увидит в связке сапог и начнет надбавлять и купит всю связку. Потом увидит другой сапог в другой связке, купит и эту. Так бывает на всех аукционах. Люди покупают всегда больше, чем предполагали, и большей частью ненужное.
Дитте засмеялась.
— Это ты по опыту знаешь?
В самом деле, отец сам был большой охотник ходить по аукционам и приносить оттуда домой разный ненужный хлам. Приманкой служила покупка в кредит.
Беда все-таки, сколько всякого хлама накопилось в Сорочьем Гнезде за эти годы — и на чердаке и в пристройке! Вот, кстати, и пришлось разобрать этот хлам. Но трудно было сохранить в порядке все отобранные для продажи мелочи. У ребятишек глаза разгорались, им все было нужно, и они растаскивали разную мелочь — прямо как крысы!
Наступил день аукциона — тихий, серый и сырой октябрьский день. Ландшафт, на фоне которого виднелись разбросанные повсюду домики и деревья, словно отдыхал, купаясь в этом теплом влажном тумане.
В Сорочьем Гнезде поднялись спозаранку. Ларсу Петеру и Дитте предстояло еще много побегать взад и вперед между жилым домом и службами. Наконец все было в порядке, и они сами принарядились и одели детей. В напряженном ожидании ребятишки ходили с мокрыми прилизанными вихрами и с раскрасневшимися от мытья мочалкой и зеленым мылом лицами. Дитте не церемонилась, до боли терла им уши, а мыло разъедало глаза. Без рева не обошлось. Но теперь неприятная процедура осталась позади и не повторится раньше, чем через неделю, у детей слезы сохнут быстро, и рожицы их так и сияли навстречу новому дню.
Малыш Поуль был готов последним. Дитте едва удерживала его на стуле, пока одевала, — так ему не терпелось удрать.
— Ну, что же ты скажешь теперь сестрице? — спросила она, когда принарядила его окончательно в потянулась к нему за поцелуем.
— Спасибо, — сказал мальчуган с самым плутовским видом. Он был в отличнейшем настроении. Кристиан и Эльза весело засмеялись.
— Нет, ты отвечай, как полагается! — серьезно сказала Дитте. Она не позволяла шутить с собою, когда дело шло о воспитании. — Надо сказать: спасибо душке сестрице. Ну? Спасибо душке…
— Мокроушке! — ответил малыш, хохоча во все горло.
— Ну, ты сегодня совсем одурел! — заметила Дитте и спустила его на пол.
Он побежал на двор к отцу, продолжая говорить всякий вздор.
— Что такое он болтает? — крикнул со двора отец.
— Да что в голову взбредет! Это он любит. Видно думает, что дразнит меня.
— Ушки-подушки-кадушки! — выдумывал мальчуган, хватая отца за ноги.
— Берегись, ты, маленький задира! Вот я тебя! — пробасил Ларc Петер страшным голосом.
Малыш, заливаясь смехом, побежал прятаться за колодец. Отец поймал его, вскинул себе на плечо, сестренку Эльзу посадил на другое и предложил детям:
— Прогуляемся по полю?
Дитте и Кристиан присоединились к тройке. Это была их последняя общая прогулка здесь, и они оба невольно взялись за полы отцовской куртки, каждый со своей стороны. Так сделали они свой обычный круг — обогнув поле, глиняную яму, болото. Но странно — все сегодня, перед разлукой показалось им другим, не таким, как всегда. И болото и глинища напоминали детям их игры, Ларсу Петеру — его планы. И канава, обросшая кустами ежевики, и огромный курган с каменной гробницей у северной межи, где так хорошо было играть в прятки, и поле — все говорило с ними по-своему. Поле было возделано, озимь посеяна, все в полном порядке ожидало будущего владельца, кто бы он ни был. Ларc Петер не хотел, чтобы его преемник был чем-нибудь недоволен. Никто не будет вправе сказать, что старый хозяин запустил свою землю, зная, что не ему придется снимать урожай.
— Да-а, вот мы и отжили здесь свой срок, — сказал Ларc Петер, когда они вернулись домой. — Бог весть, что ждет нас на новом месте! — Голос его был сейчас уже далеко не таким уверенным, как прежде.
На проезжей дороге начал собираться народ, К Сорочьему Гнезду никто, однако, не подходил, пока не при-катили уполномоченный с полицейским. Увидав их, Дитте чуть не вскрикнула. Ведь это они увезли тогда мать! Но теперь они приехали с добрыми намерениями и были очень обходительны.
Вслед за ними в дом потянулись и люди — группа за группой, целое шествие. Никто, стало быть, не хотел первым ступить на землю Живодера. Другое дело идти по следам начальства. Но только уполномоченный с полицейским и подали руку Ларсу Петеру, все остальные лишь как-то странно толпились вокруг, жались друг к другу и перешептывались.
Ларс Петер оглядел покупателей. Среди них было несколько хуторян, старых скряг, явившихся в расчете приобрести что-нибудь по дешевке. Большинство же составляло мелкий люд с Песков и Болота — хусмены, сельские ремесленники, которых прельщал кредит. Они даже не здоровались с Ларсом Петером, терлись около хуторян и заискивали перед полицейским. К уполномоченному они и близко подойти не смели. «Право, они ведут себя так, будто я куда ниже их, — думал Ларc Петер. — А что есть у них самих? У большинства нет не только клочка пахотной земли, но даже огорода с грядкой моркови!» Хорошо, что он никому ничего не должен!.. Даже поселенцы с Болота, которым он часто помогал, следовали примеру остальных и поглядывали на него свысока. Что ж, впредь на него им не придется уж рассчитывать!