Когда царь заметил гостью, на его лице отразились несколько чувств, стремительно сменивших друг друга: удивление, напряженность, озарение и снова удивление.
— Быть не может!
— Ну почему же? — спокойно отозвалась Кайла, подходя к камину погреться.
Она любила производить впечатление, пусть и не понимала его причины в тот момент.
— Надо же, как ты повзрослела, — сказал Гордон уже своим обычным тоном.
Кайла, сдвинув брови, взглянула на него.
— Мы не виделись минут двадцать.
— Брось, Клавера, я узнал тебя, — Гордон закрыл книгу и положил ее на письменный стол. — Ты стала очень похожа на свою мать.
Стараясь ничем не выдавать свою реакцию, Кайла сказала:
— Вот как?
Гордон, изучая, смотрел на нее.
— Странно, что я не сразу опознал тебя, хотя этот идиотский чепчик…
Кайла, не сводя глаз с пламени, чуть улыбнулась. Когда она повернулась, ее взгляд устремился куда-то позади его спины. Обернувшись, царь не заметил ничего, кроме мутного неба за окном.
— Почему старейшины направили тебя ко мне? — спросил он, неспешно проходя к выходу.
— А почему бы нет? — Кайла, напротив, подошла к столу и уселась на него.
— Это очень опасно, — вкрадчиво произнес Гордон и плотно закрыл дверь.
Девушка, не таясь, рассмеялась. Хотя он и имел крепкое сложение, свидетельствовавшее о привычках энергичного и волевого человека, не тронутого развратной светской жизнью, опасности для Кайлы он не представлял.
— Сам себя запираешь. Ты, видать, забыл о моих талантах.
Дунул сильный ветер, оторвавший медальон от груди Гордона и пронесший его через комнату в руки девушки.
— Эффектно, — признал царь, оправившись. Он направился к ней. — Но я ведь все равно его отниму.
Кайла вскочила на стол и, распахнув окно, свистнула.
— Тогда догоняй, — сказала она и бросилась вниз.
Свирепый рев небес тих на фоне звона скрещенных клинков, перекликавшегося оглушительными выстрелами: повстанцы в числе четырех человек рьяно бились со стражей, обступивших их с двух концов гигантского моста, соединявшего северное и южное крыло замка. Несмотря на всю магию сестер, мятежники сильно уступали в силе противникам: последних было раз в десять больше. Когда Къяру зацепило пулей и подвергнутые ее чарам бойцы вернули над собой власть, ситуация стала отчаянной.
— Надо выбираться! — крикнула Алера друзьям, замораживая мокрый камень перед собой.
Она покрыла льдом уже половину моста, наступавшие солдаты, словно на катке, скользили и падали, складываясь в кучу.
— Да ну? — просипела Илая, потирая шею: она только что поджарила ладони парню, пытавшемуся ее задушить.
— Мы… не… можем… бросить…Кайлу, — заявил Крис, сопровождая каждую паузу ударом об очередную неприятельскую физиономию.
Вражеское кольцо вокруг них сужалось с каждой минутой. Леденящий и огненный вихри, сотворенные Алерой и Илаей по оба конца моста, опасно близились друг к другу. Когда мятежники уже столкнулись спинами, Къяра не выдержала:
— Мы должны сдаться, — заныла она, придерживая кровоточащее плечо.
Обращалась она главным образом к Крису, Алера и Илая тоже вопросительно обернулись к нему. Но повстанец не мог оторвать взгляд от неба, из черноты которого к ним неслось огромное крылатое чудище, с малолетства внушавшее ужас каждому Аэллийцу,… и оно было оседлано Кайлой!
— Асманский скакун! — завопили царские воины, бросившись врассыпную.
Лишь один совсем юный боец не мог сдвинуться с места, наблюдая, как приземливший перед ним Демон, встав на дыбы, расправил исполинские крылья, за которыми высоко колыхались языки пламени. Зверь обнажил свои клыки, приготовившись броситься на паренька.
— Не смей! — заорала Кайла, догадавшись, что пегас собирается сделать.
Она потянула его за гриву, и Демон подчинился.
Огненная стена за спиной угасла, открыв повстанцев, остолбенело уставившихся на подругу. Та уже скакала к северному крылу.
— Чего встали! — рявкнула она, остановившись. — Приглашения ждете?
Опомнившись, мятежники кинулись за ней, перепрыгивая каждый через лежащего без чувств бойца.
При виде Демона стражники улепетывали со всех ног, так что друзьям удалось почти без проблем добраться до башни, в которой должна была находиться библиотека. Однако от вооруженного преследования они избавиться не могли.