О Флисс, думала она. Как я могла так пользоваться тобой и как ты могла развлекать меня с такой видимой легкостью, когда тебе лежала забота о детях и такое огромное хозяйство…
Повесив трубку, Лейси поклялась себе, что никогда больше не будет безвозмездно пользоваться гостеприимством.
Рождество пришло и прошло без приключений, как выразился Дэрмид, когда встал с постели.
Они обменялись подарками: теплые свитера и новые красные санки для Джека.
На Новый год Лейси хотела приготовить особый обед и пригласила Артура присоединиться к ним.
В канун Нового года шел снег — первый настоящий снег в эту зиму, и вечером Дэрмид и Артур повели Джека кататься на санках с горы около хижины Артура. Он катался, пока не стемнело. Потом они пили в хижине горячий шоколад. Потом Джек захотел помочь Артуру высушить и убрать санки, и Дэрмид пошел домой один в темноте.
Когда он подошел к дому и увидел свет в кухонном окне, он почти физически ощутил достигшее его через холод тепло. Тепло Лейси.
Теперь он сам удивлялся, что когда-то мог считать ее холодной. И не просто холодной — бессмысленной, поверхностной, бесполезной. Декоративной куклой — и только.
Она оказалась намного-намного лучше. И он страшился дня, когда она уедет, вернется к своей карьере.
Он никогда не сможет отблагодарить ее за то, что она делает для него, вынашивая его ребенка. И она знает это. Но она не знает, и никогда не узнает, что благодаря ей он снова почувствовал себя счастливым. Когда Лейси, сама того не ведая, пролила на него свой свет, он увидел — его горе, возможно, не вечно. Он всегда будет любить Элис и свято хранить память о ней, но теперь Дэрмид знал — он способен полюбить снова, и за это он должен благодарить Лейси.
Лейси, городскую даму.
Лейси, которая не любит маленьких детей.
Мне повезло, думал он с усмешкой, что первой женщиной, которая привлекла мое внимание после смерти Элис, стала женщина, которая меньше всего этого хотела.
Дэрмид отряхнул снег с сапог и открыл заднюю дверь. Лейси стояла у стола с кулинарной книгой в руке. Ее щеки раскраснелись от шедшего от плиты жара. Она великолепно выглядела в красной кофточке и облегающих брюках. Черные волосы собраны на затылке в свободный пучок, из которого выбиваются отдельные пряди.
Но она казалась чем-то расстроенной.
— Где Джек? — рассеянно спросила она.
— У Артура. Они сейчас придут.
— Хорошо покатались?
— Прекрасно! — Дэрмид повесил куртку на крючок за дверью. — Слушай, индейка источает дивный аромат.
— Надеюсь, она будет такой же на вкус, — ответила она взволнованно. — Это моя первая индейка. И она еще не готова, потому что я слишком поздно поставила ее.
— Уверен, она будет великолепна.
— Я сделала начинку, но забыла добавить кое-какие специи, и…
— Лейси, Артур и Джек не ждут обеда из клуба гурманов.
— Я знаю, но я так хорошо все продумала и хотела, чтобы получилось вкусно, а теперь… И я забыла, совершенно забыла купить клюквенный соус!
К его ужасу, из ее глаз полились слезы. Он даже не осознал свой порыв, но его руки вдруг обняли ее и прижали к груди.
— Лейси, — пробормотал он, проведя губами по ее волосам. — Лейси, пожалуйста, не плачь.
— Я такая глупая. Я ничего не умею. Я очень старалась быть полезной, но как бы я ни старалась, я никогда не смогу стать Элис.
— Во имя неба, зачем тебе быть Элис? Что плохого в том, чтобы быть Лейси?
— Все, — выдавила она сквозь слезы. — Я безнадежна.
— Лейси, — он крепко держал ее в объятьях. — Ты не безнадежна. Ты замечательная. Поверь мне, ты самый замечательный человек их всех, кого я знаю. Я ничего, ничего в тебе не хотел бы менять.
И, возможно, потому, что в ее заплаканных зеленых глазах плескалось недоверие, он поцеловал ее.
Ее губы были мягкими, дыхание было, как мед. Но она не отвечала на его поцелуй… по крайней мере, пять долгих секунд, а потом вздохнула, сдалась, обняла его и раскрыла ему свои губы.
Поцелуй был сладок до боли. И он мог бы длиться вечно, если бы ребенок не начал возражать. То ли колено, то ли локоток вдруг коснулся его, и это чудо заставило его забыть обо всем остальном.
— Ты чувствуешь? — спросил он ее щеку.
Лейси засмеялась сквозь слезы.
— Маленькая драчунья, правда? И решительно хочет держать своего папу в узде.
Он несколько раз ласково провел рукой по ее спине, чувствуя через блузку шелк ее кожи.
— Ты думаешь, меня нужно держать в узде?
Но прежде, чем она успела ответить, дверь открылась, и в кухню влетел Бегун. За ним вошли Джек и Артур.
Ну вот, нас опять прервали, с обидой подумал Дэрмид.
Джек настоял, чтобы, пока индейка еще не готова, они сыграли в настольную игру. И хотя всем было весело и все громко смеялись, и хотя Лейси воспряла духом, когда оказалось, что индейка действительно великолепна, у него так и не появилось случая еще раз поговорить с ней наедине до того, как она пошла спать. Это было горькое разочарование.
На следующий день, вечером, когда Дэрмид просматривал счета у себя в кабинете, позвонила Фелисити.
— Мне надо поговорить с Лейси. Меня просил кое-что ей передать Отто, ее агент в Нью-Йорке. Он ее разыскивает.
— Она пошла подремать. Я попрошу ее тебе позвонить, когда она встанет.
— Нет, пусть она позвонит Отто. Она будет в таком восторге! — И Фелисити процитировала: — «Я думаю, вы знаете, что у нее был очень привлекательный контракт с „ГлориБи“, и она от него отказалась, когда к ней обратились по поводу этого ребенка. Ну, так вот, возможно, „ГлориБи“ все еще заинтересована в ней, если она думает снова начать работать».
— Конечно, я ей передам.
— Мы надеемся увидеть вас в следующем месяце. Вы еще собираетесь в конце февраля в Шотландию на пятидесятилетие твоих родителей? Ты и Джек?
— Да. Родители хотели, чтобы я взял с собой Лейси, но мне эта идея не нравится.
— По-моему, ты прав. Это будет завершающая стадия ее беременности, а перелет долгий. Риск слишком велик.
— Слушай, Флисс, этот контракт с «ГлориБи», от которого Лейси отказалась. Она никогда ничего мне не говорила о нем. Очевидно, она не хочет, чтобы я знал. Забудь, что ты мне о нем говорила. Идет?
— Конечно.
Повесив трубку, Дэрмид долго сидел, откинувшись на спинку кресла, глядя в пространство. Лейси пошла на такую неслыханную жертву? И ничего ему не сказала? Он знал, она — необыкновенная женщина, но то, что он услышал сейчас, потрясло его до глубины души.
— Придется звонить ему домой, — сказала Лейси, когда Дэрмид передал ей поручение Фелисити. — Учитывая разницу во времени, вряд ли он еще в офисе. Интересно, что ему надо?
Они стояли у подножья лестницы, где Дэрмид перехватил ее, когда она спускалась вниз. Он предложил:
— Позвони из моего кабинета.
— Спасибо.
— Ты поспала?
— Я старалась заснуть, но кто-то, — она улыбнулась и провела рукой по животу, — вот этот маленький кто-то вздумал поиграть.
Лейси думала, что он улыбнется, но он смотрел на нее так, словно не слушал ее, словно думал о чем-то другом.
И вдруг, совершенно неожиданно, он воскликнул:
— Лейси, я надеюсь, ты знаешь, как я тебе благодарен за то, что ты делаешь?
Он выглядел ужасно несчастным, и у нее перехватило дыхание.
— Что ты, Дэрмид! Ты не должен благодарить меня! Знаешь, когда я оглядываюсь назад, я чувствую только радость… и благодарность к тебе за то, что ты позволил мне сделать это для Элис.
Неожиданно для себя самой она подалась вперед и поцеловала его в щеку. А потом вошла в его кабинет, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Ее сердце переполняла любовь к нему, носить ее в себе было почти невозможно. Но это безнадежная любовь.
Надо постараться достойно принять реальность.