Иди сюда, согрейся перед смертью, — сказал мусорщик, направляясь к печке.
Где все? — спросил Баллард.
Черт, — сказал мусорщик, — они все уехали отсюда.
А жена тоже?
О, нет. Поехала навестить свою сестру и всех остальных. Любая девчонка всегда себе на уме. У нас осталось двое ребятишек.
Как это они вдруг так уехали?
Не знаю, — сказал мусорщик. Молодежь нынче такая, ничего не поделаешь. Ты должен гордиться, Лестер, что никогда не был женат. Это горе и душевная боль и нет никакой награды за это. Ты только порождаешь врагов в собственном доме, которые вырастают и поносят тебя.
Баллард повернулся спиной к плите. Ну, — сказал он. Я так и не смог ее найти.
Вот в этом ты умен, — сказал мусорщик.
Баллард безмолвно согласился, покачав головой.
Я слышал, у тебя там все сгорело, — сказал мусорщик.
Дотла, — ответил Баллард. Никогда не видел такого пожара.
А от чего он случился?
Не знаю. Он начался на чердаке. Наверное, искры из дымохода.
Ты спал?
Да. Едва выбрался оттуда.
Что сказал Уолдроп?
Не знаю. Я его не видел. Специально я его не искал.
Радуйся, что с тобой не произошло как со стариком Партоном, который тогда сгорел в своей постели.
Баллард отвернулся и стал греть руки у печки. А его нашли? — спросил он.
КОГДА ОН ДОБРАЛСЯ до вершины лощины, то прилег отдохнуть, наблюдая за происходящим. Следы, по которым он шел, были залиты водой. Они поднимались в гору, но обратно не спускались. Потом он потерял их и нашел другие и всю вторую половину дня провел в лесу, идя по следу, как любой охотник. Он вернулся в пещеру уже под вечер с онемевшими ногами в дырявых ботинках, виски он так не нашел и Кирби не увидел.
Наутро он столкнулся с Гриром. Начался дождь, мелкий холодный зимний дождь, который Баллард проклинал. Он опустил голову, спрятал винтовку под мышку и шагнул в сторону, чтобы пройти мимо, но тот не дал ему этого сделать.
Здорово, — сказал он.
Здрасти, — ответил Баллард.
Ты ведь Баллард, не так ли?
Баллард не поднял головы. Он смотрел на ботинки мужчины, стоявшие в мокрых листьях на заросшей лесной дороге. Он сказал: Нет, я не он, — и пошел дальше.
ГОСПОДИ, ОНИ МЕНЯ ПОЙМАЛИ, ЛЕСТЕР, — сказал Кирби.
Поймали?
Три года условно.
Баллард обвел взглядом маленькую комнату с линолеумным полом, обставленную дешевой мебелью. Ну, поцелуй меня в задницу, — сказал он.
Ну разве не суки? Никогда бы не подумал, что они могут прислать ниггеров.
Ниггеров?
Они прислали ниггеров. Вот кому я продал. Продавал им три раза. Один из них сел прямо на этот стул и выпил пинту пива. Выпил, встал, вышел и сел в машину. Не понимаю, как это он так. Насколько я знаю, он был в состоянии вести. Они загребли всех. Даже старушку Брайт в округе Кок, которая продает виски без остановки с тех пор, как я родился.
Баллард наклонился и плюнул в банку, стоявшую на полу. Да и похуй, — сказал он.
Я даже представить себе не мог, что они могут прислать ниггеров, — сказал Кирби.
БАЛЛАРД СТОЯЛ У ДВЕРИ. Машины на подъездной дорожке не было. Бледно-желтая трапеция света лежала в грязи под окном. Внутри на полу ползал ребенок-идиот, а девушка, свернувшись калачиком на диване, читала журнал. Он поднял руку и постучал.
Когда дверь открылась, он уже стоял на пороге со своей болезненной улыбкой, губы были сухими и плотно сжатыми. Приветик, — сказал он.
Его здесь нет, — сказала девушка. Она стояла в дверном проеме и смотрела на него с откровенным безразличием.
Во сколько он будет?
Не знаю. Он отвез маму в церковь. Они вернутся не раньше десяти тридцати или одиннадцати.
Хорошо, — сказал Баллард.
Она ничего не сказала.
Ты пускаешь холод.
Он стоял перед распахнутой дверью.
Может, впустишь меня на минутку?
Она раздумывала, прежде чем открыть дверь. Это было видно по ее глазам. Но она впустила его, дура.
Он вошел, шаркая и хлопая ладонями. Как поживает этот большой мальчик? — спросил он.
Он, как всегда, не в себе, — ответила она и направилась к дивану с журналом.
Баллард присел на корточки перед испачканным и слюнявым кретином и потрепал его почти лысую голову. У этого парня есть здравый смысл, — сказал он. Не так ли?
Ага, — сказала девушка.
Баллард посмотрел на нее. На ней были розовые брюки из дешевого хлопка, и она сидела на диване, скрестив под собой ноги и положив на колени подушку. Он встал, подошел к плите и встал к ней спиной. Плита была огорожена по пояс проволочной изгородью. Столбы были прибиты к полу и ограждение тоже было прибито. Держу пари, что при желании он смог бы ее опрокинуть, — сказал Баллард.