Взобравшись наверх, он снова принялся за работу: теперь он непрерывно бил по цельному камню. Он слоился и крошился, а Баллард использовал наиболее крупные куски в качестве молотка и совка. Перед наступлением темноты он смог просунуть голову и выглянул наружу.
Первое, что он увидел, была корова. Она находилась примерно в ста футах от него, в поле, за лесом, недалеко от которого он высунулся, а за коровой был амбар, а за ним дом. Он посмотрел на дом в поисках признаков жизни, но ничего не увидел. Он опустился обратно в свою нору и лег отдохнуть.
Прошло несколько часов после наступления темноты и уже стояла глубокая ночь, когда он наконец вынырнул из-под земли. Внизу, в доме, горел свет. Он пошарил среди звезд в поисках хоть какого-то ориентира, но небо имело другой вид, которому Баллард не доверял. Он прошел через лес, перелез через забор и пересек поле, пока не вышел на дорогу. Он никогда не был в этом месте. Увидев, что дорога ведет в гору, он пошел в ее сторону и вскоре уже ковылял по ней, ослабевший, но бодрый; ночь была настолько прекрасной, насколько можно было только пожелать и в воздухе уже витал слабый аромат жимолости. К этому времени он не ел уже пять дней.
Он не успел далеко уйти, как позади него показался церковный автобус. Баллард забрался в придорожный бурьян и присел там, наблюдая. Автобус прогрохотал мимо. Он был весь освещен, и лица внутри проступали каждое в своем стекле, каждое в профиль. На заднем сиденье маленький мальчик смотрел в окно, прижавшись носом к стеклу. Снаружи ничего не было видно, но он все равно смотрел. Проезжая мимо, он посмотрел на Балларда, а Баллард посмотрел на него. Потом автобус обогнул поворот и скрылся из виду. Баллард вылез на дорогу и пошел дальше. Он пытался вспомнить, где видел мальчика и тут до него дошло, что мальчик похож на него самого. Эта мысль вызвала у него дрожь, и, хотя он попытался стряхнуть этот образ на стекле, тот не уходил.
Дойдя до шоссе, он пошел по полю. Спотыкаясь, он пробирался по комьям свежевспаханной земли и наконец подошел к реке. Берега реки были завалены мусором и бумагами после половодья, деревья занесены илом, а в ветвях на фоне неба гудели огромные пчелиные гнезда.
Когда он приблизился к городу, закричали петухи. Возможно, они почувствовали просвет в ночной темноте, который путник не мог разобрать, хотя и следил за востоком. Возможно, в воздухе повеяло свежестью. Повсюду на спящей земле они кричали и отвечали друг-другу. Как в старые времена, так и сейчас. Как и повсюду на Земле.
Уже рассвело, когда он стоял перед регистратурой окружной больницы. Ночная дежурная медсестра как раз спускалась в холл с чашкой кофе и обнаружила Балларда, прислонившегося к стойке. Похожий на сорняк круглолицый человек был запеленут в непомерно большой комбинезон и весь перепачкан красной грязью. Его глаза запали и слезились. Я должен быть здесь, — сказал он.
ОН ТАК И НЕ БЫЛ ПРИЗНАН виновным в совершении какого-либо преступления. Его отправили в государственную больницу в Ноксвилле и посадили в камеру по соседству с сумасшедшим, который вскрывал черепа людей и ел их мозги ложкой. Баллард время от времени видел его, когда их выводили на прогулку, но ему нечего было сказать сумасшедшему, а тот уже давно онемел от чудовищности своих преступлений. Засов его металлической двери был закреплен погнутой ложкой и Баллард однажды спросил, не та ли это ложка, которой сумасшедший ел мозги, но ответа не получил.
В апреле 1965 года он заболел пневмонией и был переведен в университетскую больницу, где прошел курс лечения и, по-видимому, выздоровел. Его вернули в больницу штата в Лайонс Вью, а через два дня нашли мертвым на полу своей камеры.
Его тело отправили в государственную медицинскую школу в Мемфисе. Там, в подвальном помещении, его законсервировали формалином и перевезли на каталке, чтобы он занял свое место среди других недавно умерших людей. Его разложили на столе и стали разделывать, вырезать, препарировать. Его голову распилили и извлекли мозг. Мышцы отделили от костей. Вынули сердце.
Его внутренности были извлечены и разделены, а четверо молодых студентов, склонившихся над ним, словно древние гаруспики[15], возможно, увидели в этих знаках чудовищ похуже. По истечении трех месяцев, когда занятия закончились, Балларда соскребли со стола в полиэтиленовый пакет и вместе с другими такими же, как он, отвезли на кладбище за городом и там похоронили. Школьный священник совершил простую службу.
15
Гару́спик— жрец в Древней Этрурии, позже — в Древнем Риме, гадавший по внутренностям жертвенных животных.