- А подъезд? Как внутрь попасть?
- Он открыт, не беспокойтесь. В путь. Берегите себя.
Микрорайон под светом луны и уличных фонарей был желто-черным, длинные тени унылых домов ложились на потрескавшийся асфальт. На углу Крылова и Николаева какой-то пьяный справлял нужду. Дробышев сильно сутулясь, торопился к указанному адресу. Голод снова давал о себе знать. Анакомы не очень то калорийны. Кто же теперь живет в комнате 207 в общаге? Может пока что никто и он еще сможет вернуть её, только как? Надо выпить и тогда жизнь станет лучше. Под ногой звякнул канализационный люк, повеяло гнилостным.
К дому под номером пятнадцать он подошел воровато оглядываясь. Во втором подъезде не горел свет. Сергей достал зажигалку и красное пламя осветило лестницу. Свежая краска на стенах и лестнице придавали нарядный вид подъезду. Проскочив ступени в два прыжка, он оказался на пролете. Из узкого окна проникал свет от уличного фонаря, освещая бледное лицо Дробышева. Перед ним стоял невысокий старый шкаф. Видимо его вытащили сюда за ненадобностью, но пожалели выбрасывать. Сергей потянул на себя створку за деревянную ручку, и та с тихим скрипом отворилась. Взору его предстала полка, чуть ниже уровня глаз, и пустая перекладина для вешалок. На полке стояла стеклянная банка. Вынув её из шкафа, вытянул руку к желтому свету, льющемуся из окна. В банке что-то хранилось. Дробышев приблизил банку к глазам и разглядел внутри с десяток пожелтевших зубов. Что за чертовщина? Кому нужно хранить зубы в банке?
На втором этаже открылась дверь и на лестницу вышла темная фигура. Дробышев резко обернулся и различил в ней женщину. Силуэт сказал голосом старушки:
- Ты Лорд?
- А? - только и вымолвил Дробышев.
- Ты что тут делаешь? - скрипела бабка из темноты подъезда.
- Я? Ничего не делаю, - и он поставил банку на место, медленно, стараясь сделать это беззвучно, принялся закрывать шкаф.
- Ты не из шерстяных? Говори мне! - в голосе её слышалась лютая злоба.
- Неет, - протянул Дробышев.
- А ну пошел вон отсюда, ублюдок!
- Ты че? - Сергей решил уходить пока не поздно и сделал шаг к ступеням
- Я тебя сейчас кипятком обварю! - и старуха плеснула горячей водой из тьмы второго этажа, но капли крутого кипятка попали на голову уже убегающему Сергею.
- Падла! - крикнул на прощанье Дробышев, выскакивая из злого подъезда.
Бегом, без оглядки, помчался к своему логову в лесу. Следом увязался какой-то паршивый пес. Дробышев остановился и зашвырнул в него камень. Пес убежал. Ворвавшись в лачугу, он запыхавшийся, начал рассказывать свое путешествие:
- Там бабка была! Чуть не ошпарила меня кипятком!
- Что было в шкафу, мой друг?
- Банка стеклянная, а в ней зубы, желтые, падла, штук десять. Эт что такое?
- Вот оно что! Что-нибудь спрашивала бабка?
- Спросила про какого то Лорда и про шерстяных.
- Это в корне меняет дело, мы должны действовать! Нападение будет и будет скоро, эта старушка агент шерстяных.
- Слышь, ты, толчок, ты про бухло обещал мне, говорил что поможешь.
- Ах, да, я забыл об этом. Выйдя на тропинку к жилмассиву, надо повернуть налево и пройти вдоль леса к кладбищу.
- Ну.
- Там после вашего религиозного праздника Пасхи остались кое-какие яства на могилах, и на некоторых даже бутылки с водкой.
- Как же я сам не догадался, блин , 237, ты красавчик, правда воняет от тебя, я пошел тогда.
- Может с утра бы уже сходили?
- Неа, давай, не скучай, толчок.
5.
Муниципальное кладбище было огромным по марьевским размерам. Смертность в городе высока. Ближе всех к лесу находились могилы неизвестных, найденных мертвыми на теплотрассах, лесах и подвалах. Одинаковые деревянные кресты, устремились грустными напоминаниями о безликих покойных, в темноту ночи. Казенные таблички с выбитыми номерами блестели под светом крадущейся по небосводу луны. Вот и все что осталось от когда-то живущих на этом свете - деревянный крест и табличка с номером. Дробышев шагал вдоль крестов, озираясь по сторонам. Никого. Он один на этом празднике смерти.
Начались могилы тех, кого захоронили уже родственники, какие-то ухоженные, некоторые заросшие травами. Дробышев шел по дорожке и светил садящимся фонариком на телефоне на могильные курганы и плиты. Шалаши из ритуальных венков блестели серебристыми курсивными надписями «Вечная память» на черных лентах.
Как грибник-собиратель в поиске грибов, Сергей приглядывался к мраморным плитам и могильным холмикам, и вот пройдя уже две параллельные улицы, на одной из плит, луч фонарика осветил маленькую бутылку-чекушку. Сердце Дробышева застучало быстрее. Удача улыбнулась страждущему. Но надо обойти все кладбище. Пройдя еще с десяток метров, он обнаружил на столике черствый хлеб и несколько шоколадных конфеток. Что ж сгодится на закуску. На ум Дробышеву приходили те приметы, что ходить на кладбище не к добру, он хоть и был очень суеверным человеком, но отказать себе в легкой наживе не мог.