В углу захламлённой гардеробной я сбросил с себя грязную футболку, надел рубашку из небелёной ткани и бледно-зелёные штаны, подпоясался красным кушаком.
Отныне моё место — среди монстров.
Куматэцу ждал на заднем дворе. Вернее, от «двора» там было одно название. Передо мной возвышалась некогда крепкая каменная постройка, игравшая роль склада. Крыша её давно обвалилась, и солнечные лучи пробивались до самого низа. Из щели в полу росла молодая липка, бросавшая на землю изящную тень. Эти руины Куматэцу использовал в качестве зала для тренировок.
На скамейке, подперев голову рукой, дремал Татара; рядом Хякусюбо разливал холодный чай, ради которого он принёс с собой походный сервиз. Где-то вдали щебетали птички, порхали бабочки, сопротивляясь лёгкому ветерку. Казалось, товарищи Куматэцу отправились на пикник.
Я переоделся и вышел во двор.
— Хо! А тебе идёт, Кюта, — попытался сделать комплимент Хякусюбо.
— Заткнись, — резко оборвал его Куматэцу и посмотрел на мой наряд как-то недоверчиво.
Видимо, ему было немного не по себе от того, что человек носит одежду монстров. Я тоже не думал, что наряд мне к лицу, и от изменений в собственной внешности испытывал противоречивые чувства.
Куматэцу фыркнул, словно отмахиваясь от посторонних мыслей, отломил от дерева ветку и взял её в левую руку:
— Гляди, как я сейчас буду.
Похоже, он хотел показать приёмы владения мечом. Я напряжённо нахмурился.
Куматэцу занёс ветку и резко опустил её. На меня вдруг обрушился такой порыв ветра, что я едва устоял на ногах. В воздух взмыли опавшие листья и ветки. Медведь продолжал размахивать палкой, и каждый раз листья с небольшой задержкой разлетались в разные стороны. Куматэцу вкладывал в движения столько силы, что создавал небольшие ураганы. И в то же время палкой он манипулировал идеально ровно, изящно и безошибочно, словно показывал представление с помощью самого настоящего меча. Но как у него получается творить такое обычной веткой? От изумления я не мог выговорить ни слова.
— Во даёт, во даёт! — Татара зааплодировал. — Из таких гениев у нас только он да Иодзэн.
Даже мне, ничего не смыслившему в фехтовании ребёнку, пришлось согласиться с его словами. Сколько же времени нужно потратить на тренировки, чтобы научиться вытворять такое?
Куматэцу небрежно бросил ветку мне:
— Понял? Теперь давай ты.
— Э… В смысле, «давай»?..
Я должен это повторить? Стоп! Я не смогу. Ясно же, что у меня ничего не получится.
Но не успел я всё это высказать, как…
— Удачи, Кюта, — подбодрил меня Хякусюбо, разливая чай.
И тогда я опомнился. Если уж решил, что буду жить здесь, значит, должен хотя бы попытаться, несмотря ни на что. Я стиснул зубы и начал махать палкой, пытаясь повторять движения Куматэцу.
— Э-эй. Ия. Ия!
Если по меркам Куматэцу палка была крошечной, то для моих рук она оказалась тяжела, словно железный шест. Мне едва хватало сил просто ею махать — в точности повторить движения медведя никак не получалось.
«Ну и что с того?» — думал я, не оставляя попыток. А затем палка вдруг выскочила из рук.
— А!
Импровизированное оружие несколько раз звучно отскочило от выложенного плиткой двора. Я услышал, как фыркнул Татара. Куматэцу молча смотрел на меня. От стыда я покраснел как помидор, но тем не менее подобрал палку и продолжил ею размахивать.
— Э-эй. Ия. Ия!
В этот раз я старался делать замах шире, чем раньше, и скоро поплатился тем, что попал себе по ноге.
— Ай! — я схватился за пострадавшую ногу и запрыгал на другой.
Куматэцу молча наблюдал за этой сценой. Всё моё лицо покрылось испариной, но я не позволял себе отчаяться и продолжал размахивать палкой просто из упрямства.
— Ия. Ия!
— Хватит.
— Ия. Ия!
— Хватит! — гаркнул Куматэцу.
Я послушался. Было так стыдно, что я с трудом смотрел ему в глаза, но всё же нашёл в себе смелость уточнить:
— Н-над чем мне работать?
Татара отвлёкся от чая и бросил издевательским тоном:
— Ха! Он ещё спрашивает. Смешно!
— A-а как иначе? Я же в первый раз…
— Гя-ха-ха! «В первый ра-аз»! «Я же в первый ра-аз»! Гя-ха-ха!
Задний двор наполнился безжалостным смехом Татары. Я потерял дар речи. Что поделать, он выражал мнение Куматэцу, и оспорить его я не мог. К счастью, на помощь пришёл сочувствующий Хякусюбо:
— Разве можно научиться что-то делать по одному лишь приказу? Объясни ему всё от а до я, Куматэцу.
— Объясни-и-ить?