Каэдэ моргнула, а затем уточнила, словно прочитав мои мысли:
— Ты сомневаешься?
Я молчал.
— Из-за учителя?
— Да…
Пожалуй, о том, что произошло между Кютой и Куматэцу после этого, расскажу я.
Парень вернулся незадолго до захода солнца. Он зашёл в лачугу и очень серьёзно посмотрел на Куматэцу, сидящего к нему спиной. Мы с Татарой сразу поняли: что-то в Кюте изменилось. Но что нам оставалось, кроме как стоять в уголке и наблюдать?
— Где ты был? — спросил Куматэцу, так и не повернувшись лицом.
— Нам нужно поговорить. Я хочу, чтобы ты выслушал меня.
— Как твои тренировки?
— Погоди, на самом деле…
— Ты правда думаешь, что от них можно отлынивать?
— Дай ему сказать, Куматэцу, — вмешался я.
Похоже, в тот день наш друг с самого начала не собирался слушать ни единого слова Кюты.
— А главное — что вот это такое? — медведь бросил на стол учебник математики. — Он был у тебя на постели! Попробуй-ка объяснись.
Кюта молча смотрел на книгу, затем решительно поднял взгляд:
— Я буду ходить в человеческую школу.
— Что?!
— Потому что хочу познать мир людей.
— У тебя есть занятия поважнее, забыл? Разве не ты стремился стать сильнее?
— Я уже стал.
— Что? Не смеши!
— Я достаточно силён.
Куматэцу вскочил на ноги и ткнул в Кюту пальцем:
— В каком это месте ты силён, а?!
Столкнувшись с медвежьей упёртостью, Кюта разочарованно опустил голову:
— У нас с тобой так каждый разговор проходит. Ты не слушаешь меня, а просто выкрикиваешь, что в голову взбредёт.
— А ну, отвечай, когда это ты сильным стал?!
— Уже неважно…
— Стоять! Куда собрался?
— И ещё кое-что… Я нашёл отца. К нему и пойду. Только что решил.
— Что ты сказал??? Но!..
От потрясения Куматэцу так и застыл с раскрытым ртом.
Кюта схватил учебник, закинул в сумку и решительно вышел из лачуги.
— Стой… Эй! Вернись!
Куматэцу опомнился, выскочил, обогнал Кюту и встал у подножья лестницы, раскинув руки в стороны.
— С дороги! — раздражённо бросил Кюта.
— Не уйдёшь!
Похоже, Куматэцу собирался остановить его силой. И тогда Кюта вдруг схватил медведя за ворот.
— А!
Куматэцу опомнился уже после того, как его ноги оказались в воздухе. Кюта отточенным движением швырнул его через бедро. Учитель не успел и пальцем шевельнуть, как с грохотом впечатался в землю.
Кюта бросил на распластавшегося медведя полный боли взгляд, но сразу же отвернулся и зашагал прочь.
Куматэцу приподнял голову:
— Кюта, не уходи! Кюта!
Но тот сбежал по лестнице, даже не обернувшись.
— Кюта!..
Тщетный призыв Куматэцу растворился в ночной тьме.
По яркому летнему небу проплывали живописные кучевые облака. Во дворе лачуги ёжились от страха пришедшие на тренировку новые ученики.
— Нет! Нет-нет-нет! Ну как вы не понимаете?
— Простите.
— Догадливые поняли бы!
— Простите.
— Хватит каждый раз извиняться!
— Простите.
— Заткнитесь и проваливайте!
Куматэцу вошёл в лачугу, едва не сорвав прикрывавшую вход занавеску, и прошагал через комнату, не удостоив нас с Татарой даже кратким взглядом. Он направился прямо на кухню, набрал в жестяную кружку воды из-под крана и стал пить. Каждое его действие дышало такой лихорадочностью, что мы с Татарой невольно переглянулись. Мой товарищ хмурился: развязное поведение Куматэцу его раздражало.
— Вот уж не думал, что его отец объявится через столько лет!
— Интересно, он и правда не собирается возвращаться?
— Без Кюты Куматэцу опять станет чурбаном.
— Да он уже…
Куматэцу вдруг швырнул в нас кружку:
— Заткнитесь!
— Смотри куда кидаешь, убьёшь же! — Татара вскочил на ноги и сжал кулаки.
Но Куматэцу, даже не взглянув на него, широким шагом вышел в опустевший двор, уселся на землю и ссутулился.
С тех пор он вёл себя подобным образом каждый вечер. Это раздражало всех вокруг, но Куматэцу и не думал сдерживаться. Правда, мне казалось, я хорошо понимаю, почему он так зол. В конце концов, наш друг столько времени исполнял роль отца Кюты — немудрено, что неожиданное исчезновение парня выбило его из колеи, и он ничего не мог с собой поделать…