Татара сидел с таким видом, словно не мог больше выносить этой картины. Наконец он вскочил, стал махать кулаками и закричал:
— Что за дела, Куматэцу?! Неужели ты совсем выдохся?!
Но в следующую секунду Иодзэн снёс Куматэцу с места, словно груду хлама. Похоже, этот удар его добил. Огромный медведь отлетел в сторону и распластался на арене.
— О-о-о!
Зрители повскакивали с мест: одни радостно вскидывали руки, другие хватались за головы, третьи улыбались и болели, четвёртые прикрывали ладонями разинутые от изумления рты…
— Раз! — главный судья начал отсчёт.
Куматэцу лежал неподвижно, раскинув руки и ноги в стороны.
— Два! Три!
Когда судья произнесёт «десять», будет засчитано поражение.
— Четыре! Пять!
Районные судьи начали вставать с мест, чтобы увидеть финал битвы.
— Шесть! Семь!
Куматэцу продолжал лежать.
— Восемь!
И тогда сквозь первый ряд на восточной стороне кто-то пролез.
— Кюта?! — послышался удивлённый возглас Дзиромару.
Одновременно с этим Куматэцу вздрогнул и пришёл в сознание. Главный судья остановился за мгновение до того, как сказать «девять».
На ограждении перед первым рядом стоял не кто иной, как Кюта. По толпе прокатился шум: «Это же Кюта», «Какой ещё Кюта?», «Лучший из учеников Куматэцу»…
Вот такие дела! Оказывается, мальчишка всё это время был среди зрителей и наблюдал за тем, как сражается Куматэцу. А теперь, видя учителя поверженным, не выдержал и кинулся вперёд.
— У-у… у-у-у…
Хоть Куматэцу и пришёл в сознание, он всё ещё тяжело дышал и не мог приподнять головы.
Тут я опомнился, повернулся к Кюте и с мольбой крикнул:
— Пожалуйста, Кюта! Придай Куматэцу сил!
Мне казалось, что лишь поддержка ученика сможет оживить нашего друга.
Однако в следующую секунду Кюта глубоко вдохнул и…
— Какого чёрта ты творишь, придурок?! — во всю глотку заорал он, глядя прямо на учителя. Из его уст раздалась брань, а вовсе не слова поддержки. — Живо вставай!
Куматэцу распахнул глаза и зашевелился, пытаясь превозмочь боль:
— Хватило же тебе наглости сунуться сюда… Ты же сказал, что уходишь…
— Думаешь, что выглядишь лучше меня?! Позорище!
— Что ты сказал, сопляк?
Я переводил взгляд с одного на другого и бледнел с каждой секундой.
— Прекратите, сейчас не время спорить!
— Вот ведь достали! Ну почему они всегда так? — пробормотал Татара, держась за голову.
Однако Кюта продолжал бранить Куматэцу всё так же громко и безжалостно:
— Кончай нюни распускать! Мог бы и без меня победить!
— Ха! Да я бы и без твоего лая не проиг… рал!
В эту секунду случилось невозможное!
Куматэцу словно подбросило в воздух.
— Уо-о-о-о-о-о! — взревел он на всю арену, объявляя, что возвращается в бой.
Уже почти покинувший поле Иодзэн обернулся. Куматэцу сделал сальто, звучно приземлился и тут же кинулся к потерянному мечу. Иодзэн опомнился и бросился наперерез.
Куматэцу летел вперёд, будто обезумевшая горилла:
— О-о-о-о-о-о!
Однако Иодзэн всё-таки успел первым. Он встал на пути Куматэцу и выставил перед собой меч, не желая пропускать противника. Но…
Кабан и глазом моргнуть не успел, как медведь вдруг скользнул в сторону, прокатился мимо него по земле и схватил меч. Похоже, Куматэцу окончательно оправился. Арену наполнили восторженные голоса публики. Насколько превращение потрясло нас с Татарой — словами не описать. Эта парочка превзошла все ожидания!
Одобрительные возгласы раздались и со стороны почётных гостей:
— Вот уж не думал, что он ещё способен сражаться!
— Становится интересно, — отозвался святой отец с хитрой улыбкой.
Куматэцу перехватил меч, опустил его пониже и начал надвигаться на Иодзэна. В ответ тот переместил меч из среднего положения в верхнее.
Раздался глухой звон, и два клинка схлестнулись в центре арены. С начала боя прошло пять минут.
Кюта всё так же стоял у восточных ворот и кричал во всё горло:
— Справа! Наклонись! Контратаку!
Куматэцу делал именно то, что советовал Кюта. Сначала он наклонился вбок, уворачиваясь от правого среднего замаха Иодзэна, а затем тут же перешёл в наступление.
— Сейчас! Средний!
Соперники не отступали друг от друга ни на шаг и без конца обменивались мощными ударами. Бой был настолько яростным, что я практически видел, как от Куматэцу поднимается пар.
Мы с Татарой недоуменно глядели на лицо нашего товарища.