— Когда он причинял мне боль, мне больше всего нравилось видеть, как он умирает на сцене, особенно в «Тоске», там певица вонзала ему в живот кинжал!
— Если и есть в этом доме замечательная женщина, помимо твоей старой тетки, у которой я служил прежде, и Госпожи твоей матушки, человека добрейшей души, так это Мадмуазель Вот, которой Кларе обязан всем. Теперь тебе пора узнать правду. Когда Господин Кларе вернулся с фронта, в Париже его ждала плохая новость: танцовщица бросила его. Судьба снова ополчилась на него! После войны был дан большой концерт, чтобы приветствовать его возвращение на подмостки. Но голоса-то у него не стало! Это было большое горе. Он решил покончить счеты с жизнью. Сказано — сделано: взял да и отравился. А Мадмуазель Вот спасла его и обратилась ко мне с просьбой отвезти его в Турень на телеге. Выхаживала его неделями. В жизни, знаешь ли, можно много всяких оскорблений перенести, и ничего, но если уж ты лежачий, то удар по тебе, да еще такой, какого не ожидаешь, валит наповал. Этот человек, считавший, что он вернулся из ада, был сражен двойным ударом: потерял любимую и голос. Ты не можешь себе представить, что сделала для него Мадмуазель Вот. Среди ее знакомых был известный парижский журналист, так вот ей удалось убедить его посвятить Кларе статью, которая появилась на первой странице газеты «Ле Тан». Над целыми пятью колонками шел заголовок: «Самый прекрасный голос Франции, отданный Нации». В статье восхвалялся герой и пример для всей страны. Читатели узнавали об оперном певце, которого ждало большое будущее и который пожертвовал всем ради Отечества.
И тут я не удержался и задал наивный вопрос, давно не дававший мне покоя:
— Отчего Господин Кларе и Мадмуазель Вот никогда друг с другом не разговаривают? Я всегда удивлялся равнодушию, которое наблюдал с обеих сторон.
— Это оттого, что ты не все знаешь. После появления статьи Сьюзи вернулась к мужу. Она поспешила занять свое место, пока кто-нибудь другой этого не сделал. На мой взгляд, она настоящая похитительница счастья.
Морис лишь направил меня, до остального я дошел уже сам.
Я будто внезапно прозрел: а что если Мадмуазель Вот и оперный певец…
Морис и вовсе разоткровенничался:
— В тот день, когда Кларе получил орден Почетного легиона, обе женщины сопровождали его: Сьюзи, слегка переусердствовавшая в гриме для лица, и Мадмуазель Вот в жемчужном спенсере[107], со своей осиной талией, слегка бледная, сдержанная, наслаждающаяся успехом человека, спасенного ею от отчаяния, и не ведающая, какое ей за это полагается вознаграждение. Однако, кажется, я слишком тороплюсь, рассказывая тебе все это. Кто знает, что таится в сердце женщины? Единственное, о чем можно утверждать с уверенностью: Мадмуазель Вот была и всегда будет бесподобной. Она как никто заслужила, чтобы ее любили.
Глава 44
ЧЕТЫРНАДЦАТИЛЕТНИЙ ВДОВЕЦ
Вдовец четырнадцати лет — я представлял собой жалкое зрелище, зато характер наших взаимоотношений с Господином Кларе изменился: между нами возникло трогательное взаимопонимание людей, переживших похожее горе и решивших продолжать жизнь без лишних сетований, проявляющих солидарность и нежную заботу друг о друге. Некоторое время спустя после похорон Сьюзи я вошел в его домик и не узнал внутреннего убранства, настолько там все изменилось.
— Видишь, я заново обставил свое жилище, как будто это театральная ложа.
Голос его звучал как-то особенно ясно, а сам он будто обрел вторую молодость. На стенах в темных деревянных рамах красовались афиши и программки оперных спектаклей.
— Разумеется, я не собираюсь никуда отсюда уезжать, и все же будто отправился путешествовать. Ничто больше не привязывает меня к этому месту, Я потерял жену, но в больнице в ее последние мгновения понял — она в большей степени одинока, чем я. Это навело меня на мысль об одном из позднейших рисунков Леонардо, на котором изображена девушка, явившаяся к Данте в XXVIII песне «Чистилища» и ставшая его последним ведущим перед встречей с Беатриче.
Я не слишком понимал, о чем мне толкует убитый горем человек, но ведь то, что он говорил, было не так уж и важно. Я был готов часами слушать его, лишь бы не оставаться в одиночестве.
— Надобно понять, может быть, приложив к тому совместные усилия, что произошло с каждым из нас. И есть кое-кто способный нам в том помочь. Знаю, у тебя с ним установилась некая связь. Я тоже хочу услышать его. Ведь это он к нам обращался, когда писал: «Тени необходимы для перспективы, ибо без них неверно воспринимаются непрозрачные тела», не правда ли? — Он нервно засмеялся. — Мы не только непрозрачны, но еще и непоняты. — Он долго не сводил с меня своих голубых поблекших глаз. — Леонардо избрал в качестве обрамления для себя философа, влюбленного в оригинальную красоту, демиурга вымыслов, исследователя сущего.