На привале Артес разразился долгим, искренним и красочным панегириком Бешеному. По-видимому, так он был красноречив, что даже Ладимир под конец слегка растаял и ухмылялся вполне добродушно.
Артес же твёрдо решил по своём прибытии в Англию обзавестись серебристым ахалтекинским жеребёнком и вырастить из него вот такого боевого коня — идеально выезженного, отважного и безоглядно преданного хозяину. К тому же, его Аполло не помешал бы приятель.
Около полудня путешественники выехали на небольшое плато. Ладимир немного покружил по нему, остановил Ваджру у самой скалы, огляделся, сверился со своей полурунической картой и спешился.
— Всё, — коротко сказал он. — Приехали.
Артес спрыгнул на камни. От радости и волнения у него слегка перехватило горло.
— Мы у алтаря Воздуха? Где же он?
— Здесь.
Артес оглядел безжизненное плато, на котором не росло ни одной травинки.
— Здесь? — переспросил он. — Не похоже…
Ладимир уселся на корточки возле скалы.
— Скорее всего, должен быть знак или ключ, открывающий его. Короче говоря, как туда попасть, твоё дело. Я своё уже выполнил.
Артес покосился на него и принялся исследовать маленькую каменистую площадку. Вскоре он наткнулся на большой камень, покрытый иероглифами и загадочными знаками, которые напомнили ему тайнопись средневековых магов и алхимиков.
— Кажется, я нашёл, — дрогнувшим от волнения голосом произнёс Артес. — Только… как же он открывается…
Он водил пальцами по грубым, полустёршимся от времени и ветра знакам. Они уже не казались такими непонятными: вскоре Артес сумел различить символы четырёх стихий и некоторые сопровождающие их обычно атрибуты. В колледже он увлекался древними языками. Несмотря на насмешки знакомых, он учил египетский, латинский, кельтский, старославянский. Языки ему давались очень легко, поэтому он рассматривал это в качестве развлечения, а не серьёзного занятия. Теперь полученные знания могли пригодиться.
Он коснулся высеченной в камне спирали — знака Воздуха, но ничего не произошло.
— Что же делать, — в раздумье прошептал он. — Наверняка нужно прочесть заклинание, только какое? Джой ничего мне не говорил об этом…
Ладимир, насмешливо сощурившись, наблюдал за ним.
— Попробуй другие знаки, — посоветовал он. — Если бы алтарь Воздуха открывался знаком Воздуха, это было бы слишком просто.
Знаки Воды и Огня — две извилистые полоски и круг с лучами внутри, похожий на колесо, — ничего не дали. Не очень веря в успех этой затеи, Артес коснулся ромба с четырьмя точками.
— Нет, — сказал он, поворачиваясь к Ладимиру, — это бесполезно. Должен быть другой способ…
Не слушая, Ладимир медленно встал, пристально разглядывая что-то за его спиной. Артес обернулся и обомлел.
Вместо гладкой каменной стены чёрным провалом зиял вход в пещеру.
— Отлично, сработало! — Артес уверенным шагом пошёл в пещеру. Ему не терпелось скорее закончить ритуал и вернуться к возлюбленной Мадлен.
Ладимир переглянулся с насторожившимися лошадьми и пошёл за ним следом, озираясь и прислушиваясь.
Стены пещеры были гладкими, как стекло, и отливали фиолетовым. Прямой коридор вёл все глубже вниз, воздух был на удивление свежим и чистым.
— Странно, где же Джой? — спросил Артес, которому надоело молчание.
— Не жалуйся на то, что одинок, друг одиноких и заблудших — Бог, — сказал Ладимир. Его глаза светились в темноватом коридоре.
— Успокоил, — прошептал Артес и громко сказал: — Надеюсь, что Бог приведёт Джоя сюда, иначе ритуал нам не пройти.
Ладимир хмыкнул, но вместо обычной насмешки раздалось уже ни с чем не вяжущееся четверостишие: «И пусть у гробового входа Младая будет жизнь играть, И равнодушная природа Красою вечною сиять».[4]
Спутники дошли до конца коридора и попали в величественный зал, вырубленный в скале. Своды его терялись высоко над головой, по стенам стекали струи прозрачной воды, на земле вились причудливые узоры мха и лишайника. В самом центре зала, на возвышении, стояла огромная каменная чаша. Опытным взглядом человека, который отлично разбирался в камнях, Артес понял, что она сделана из сапфира, рубина, алмаза и изумруда. Камни каким-то образом были слиты воедино.