Посетитель был не троллем и не гоблином, а каким-то чудовищным уродом, помесью человека и животного. Голова не то льва, не то тигра, не то пумы; мощные руки в буграх мышц, заросшие серебристо-палевым, в размытых пятнах, мехом; у ног подрагивала чёрная кисточка длинного хвоста.
Ладимир обрадовался этому монстру, словно родному брату.
— Имир Оддо? — мурлыкнул он, скользнув на скамью.
— Чёрный прихвостень? — сразу отозвался тот.
Ладимир расплылся в улыбке:
— Рад, что вы меня узнали, — и добродушно осведомился: — Сменили сторону?
— Это зависит от того, с чем ты пришёл, — буркнул Оддо.
— Ну, всухую никакие дела не решаются. Две кружки старого тёмного, — бросил он слуге, справедливо полагая, что Артес в попойке участвовать не будет.
Артес хотел попросить воды, но потом мудро счёл, что в этом месте даже такого слова не слышали.
Оддо хмуро посмотрел на кружку, появившуюся перед ним в мгновение ока, и ещё более хмуро — на Ладимира.
— А дело наше маленькое, — лучезарно улыбнулся ему Ладимир. — Нам всего лишь нужно попасть на Бродячий остров.
Артес удивлённо взглянул на проводника, но решил пока ничего не говорить.
Имир молчал и с большой неприязнью разглядывал собеседника. Артес с тревогой заметил, что хвост его задёргался сильнее.
Неожиданно гигант обнажил в улыбке крупные клыки и откинулся на спинку стула.
— Прелестное дело, — сказал он, прищурившись. — Всего-то стоит разбитого корабля и потонувшей команды. Очень мило, очень мило.
Хвост метнулся в сторону, и закончил Оддо уже глухим рыком:
— Ищи дураков.
— Уже нашёл, — отозвался Ладимир, также откинувшись назад и насмешливо рассматривая капитана.
Хвост Оддо замер, а уши медленно прилегли к черепу. Артес начал прикидывать, на что рассчитывает Ладимир, если это чудовище полезет в драку, и будет ли большой толк от него, Артеса, если он вмешается. Он с тоской подумал, что после прохождения ритуала думает много, а действует медленно. Вероятно, пока он будет прикидывать что и как, этот верзила просто порежет Ладимира на ленточки.
— За морем клубится беззвёздная мгла, на светлый восход надежды нет — смерть заката была ала, и никогда не родится рассвет, — нараспев произнёс оборотень и вдруг заговорил с сухой насмешкой:
— Два года стоянкой «Стремительного» был Бродячий остров, и за два года ты не потерял ни корабль, ни команду, точнее, команду ты терял только на суше. Как угодно, как угодно, ты капитан, тебе виднее, и раз ты настолько утратил морское чутьё, что не переплывёшь реки, оставайся на земле, оставайся, мой друг. Только, мой друг, оставаясь на земле, ты очень скоро, очень скоро рискуешь перебраться под землю, потому что Великий Князь, Чёрный Ворон, не прощает предателей, не прощает, мой друг. Думай, Аургельмир, но недолго, мы торопимся, мой друг, очень торопимся.
Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза. В конце концов, Имир расслабился, отпил из кружки и спросил:
— Что вы забыли на Бродячем острове?
— Его голову, — ответил Ладимир и указал кивком на Артеса.
Судя по взгляду, который Имир бросил на Артеса, он воспринял слова Ладимира серьёзно.
— Хорошо, я доставлю вас к острову, — сказал он. — Но выбираться вы оттуда будете сами. Дел у меня много, а времени мало, и я не собираюсь тратить его на вас.
— Я знал, что у вас добрая душа, — улыбнулся Ладимир.
— Кстати, — уже на выходе обратился Оддо к Ладимиру, — вас только двое?
Ладимир вылил из своей нетронутой кружки вино на пол и промычал что-то маловразумительное, что Оддо почему-то понял как подтверждение.
— Стало быть, Чеглока с вами нет?
— Нет, сударь.
— Очень жаль, — сказал Оддо. — Мы старые знакомые, и я бы охотно с ним повидался.
— О, я уверен, что это желание взаимно, — широко улыбнулся Ладимир.
Они вышли из таверны, и первым, что увидел Оддо, оказались две лошади. Точнее, один жеребец больше походил на любимого коня дьявола, сбежавшего из адских конюшен, а второй не походил даже на лошадь.
Имир резко повернулся к Ладимиру.
— А это что? — мягко, почти ласково спросил он. — Ваши домашние любимчики?
Ладимир улыбнулся и потрепал дьяволова коня по морде.
— Вряд ли домашние любимчики пригодятся нам в путешествии по Сухим равнинам.
Глаза Оддо превратились в две узкие щёлки, а хвост бешено мёл землю, но голос его звучал ещё спокойно.
— Ты считаешь, что найдёшь Сухие равнины на Блуждающем острове?
— Я рассчитываю найти Бродячий остров после Сухих равнин.