— Но Умка, ты же тоже маг. И Оваласа тоже ведь почитаешь.
— Некоторое уважение к нему имею. Но не думай Аштар, что все маги поклоняются только ему. Маги стихий чтут Ингрит — богиню природных сил. Маги иллюзии — того, что вышел из смятения и беспомощности, Семгера, покровителя дорог и торговцев. Маги метаморфоз чаще почитают бога тайн и секретов, хранителя времени Носхора, чем бога Магии. А маги слова поклоняются Харме, любителю законов и правды.
— А маги деградации, Умка, кого они больше любят?
— Бога разрушения, Норимо. В отличии от других, Бог деградации сразу после ритуала инициации забирает своих людей. Редко Маги видят своих Богов, а маги деградации живут со своим рядом, как братья.
— Но зачем нужен такой Бог? Он же только разрушает, если даже Форха — богиня страха, спасает людей и животных, то Норимо просто уничтожает все живое? Бог силы Сетра безжалостен и ужасен в своей ярости, но и он помогает воздвигать города и помогает живущим. Но все, что я знаю о Норимо — он заставляет тела болеть, а живое превращает в прах.
Умка прищурил веки и резко произнес:
— Смотри, это когда-то любимый царем вороной жеребец. Ты должна помнить его. Теперь он тут, свозит зерно. Посмотри на его копыта, раньше они были отполированы лучшим конюхом королевства, а теперь заросли так, что нога бывшего царского любимчика гниет. Но гной — это не беда и не причина его боли. Причина — тяжкий труд и нежелание жить. Гной только признак того, что животное больно. Так и Норимо — только признак деградации, но не ее причина.
— А в чем же причина, Умка? — Аштар в страхе прижалась к черному коню.
— В природе проявленных вещей. Нерожденный не умирает. Безчувственный не страдает. Нет жизни — нет и смерти. А Норимо, только помогает перейти беспокойным к вечному покою Всеобщей.
— Но почему все устроено так? Почему все должны страдать, умирать и болеть? Боги же не умирают? Ведь так? — Аштар подташнивало и она уткнулась в явно недовольному коню в торчащую гриву.
— Боги умирают. Только дольше, чем все иные существа. Не умирает только Всеобщая и рожденные ею Божественные твари. Как Всеобщий Отец. Как хранитель магии Аксолотль. Как ты, Аштар. Вас не ждет милость деградации. Вы уйдете в небытие только, когда Всеобщей надоест быть живой.
Менестрели
— Живем и радуемся — с утра и навсегда! — бархатистый голос кудрявой черноволосой женщины возвестил, что в столицу Серпии прибыли менестрели.
Народ с радостью встречал гостей, ведь менестрели — это праздник, песни и сказания, вести дальних земель и нескончаемый поток счастья.
Редкие гости взбудоражили горожан. Степенные отцы спешно вплетали серебряные колокольчики в бороды,в то время как их жены едва заметно подмигивали прибывшим путешественникам в ярких рубахах.
Смех и обилие красок. Ашрур расцвел. Как юная девочка за ночь становиться красавицей, как плод абрикоса, созревший и налившийся соком. Еще не успевшая познать горя и поражений, столица Серпии стала хороша как никогда прежде.
Не разделял всеобщей радости царь Ариман. Будь его воля — он бы выгнал всю эту шумящую кодлу, и бабу эту крикливую. Менестрели бесили своими контрастами — их предводительница была одета в серую мешковину, но была красивее всех его жен вместе взятых. А то, как пялились его многочисленные супруги на молоденьких загорелых юношей, бесило втройне.
Мимо развеселой толпы по-паучьи прошмыгнул бывший придворный кастрат Умка. По заверению свидетелей — бывший кастрат. Что они там с магами делают — одной Всеобщей известно, да и рассказать про него больше никто не мог. Очень опасен. И отвадить от него Аштар не получится, дядька же родной, хоть и дочка не знает.
Еще и Аримару вернулся с каким-то дымящимся шарлатаном. Маг огня на поверку оказался мелким мошенником и бывшим фокусником. А появление любимого племянничка резко сократило общение Аштар и Умки. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
Но был у царя и повод порадоваться — договорился старый царь Серпии с властителем Джайны, западного морского царства. Наследник морей, одногодка Аштар, Дориар был подобен его дочери.
Слава о том, что Дориар в одиночку уничтожил вражеский флот из пятидесяти кораблей облетела многие земли. И хитрый Ариман решился — так и страну сбережет, и союзника заимеет.