— Итак? — холодно произнес пассажир.
— Разбойники, милорд. Новенький еще не привык к подобным происшествиям и замешкался с выстрелом. Их было трое. Они удрали, точнее, двое из них.
— И что же? — скучающе повторил невозмутимый господин.
Кучер испуганно таращился.
— А третьего вы убили, милорд.
— Разумеется, — безразлично откликнулся милорд. — Однако, я полагаю, ты открыл дверь не для того, чтобы сообщить мне о такой безделице.
— Милорд… нам бы надо… может… мозги этого парня размазаны по всей дороге, милорд. Не оставим же мы его на булыжниках с дырой в голове…
— Дружище, ты предлагаешь мне явиться на званый вечер к леди Монтегю с трупом разбойника под мышкой?
— Нет, милорд, — растерялся кучер. — Тогда… тогда прикажете ехать дальше?
— Разумеется. — Джентльмен пожал плечами, словно удивляясь непонятливости слуги.
— Хорошо, милорд. — С этими словами кучер захлопнул дверцу.
Грум по-прежнему восседал на козлах, все еще сжимая в руках мушкет. Он не отрываясь смотрел на бездыханное тело, распростертое на дороге. Когда возница вновь взобрался на козлы и взял в руки поводья, грум очнулся и прошептал:
— Боже всемогущий, а с ним-то нам что делать?
— Ему уже ничто не поможет, — мрачно прогудел кучер.
— Да у покойника снесено полчерепа! — грум содрогнулся.
Экипаж медленно тронулся с места.
— Попридержи язык, а? Парень мертв, и покончим с этим.
Грум облизнул пересохшие губы.
— А его светлость знает?
— Конечно. Наш господин всегда бьет без промаха.
Грум судорожно вздохнул, явно не одобряя легкомысленного отношения своих спутников к смерти.
— Сколько нашему милорду лет? — неожиданно вырвалось у него.
— Без малого двадцать четыре.
— Двадцать четыре! И он, не моргнув глазом, стреляет в человека и оставляет труп несчастного валяться на дороге! Матерь Божья!
Грум до конца поездки погрузился в угрюмое молчание. В чувство беднягу привел лишь сильный тычок под ребра, отпущенный добрейшим кучером. Очнувшись, грум спрыгнул с козел и распахнул дверцу кареты. Милорд лениво выбрался наружу, и грум украдкой взглянул на своего господина, ожидая увидеть хотя бы тень волнения. Но красивое лицо милорда было бесстрастно. Его светлость неторопливо взошел на каменное крыльцо особняка и прошествовал в ярко освещенный вестибюль.
— О Боже! — только и произнес потрясенный грум.
Как только его светлость переступил порог дома, к нему тут же подскочили два лакея, освободив гостя от непосильной ноши: плаща и шляпы.
В вестибюле находился еще один джентльмен. Он как раз собирался подняться по широкой лестнице. Наружность этого господина была весьма заметной, если не сказать живописной. Брови дугой отлично оттеняли блуждающий взгляд. Одет он был по французской моде: короткий камзол с немыслимо вычурными пуговицами, обтягивающие полосатые панталоны с легкомысленными бантиками под коленями и элегантнейшая жилетка, едва доходившая франту до пояса. Кружева, щедро нашитые на рубашку джентльмена, тугими парусами выдавались вперед. Вместо галстука глаз радовал шелковый пестрый платок. Голову джентльмена венчал невероятно высокий парик, обильно усыпанный голубой пудрой. В руке этот образец парижской моды держал длинную трость с пушистой кисточкой вместо набалдашника.
Как только его светлость переступил порог, щеголеватый джентльмен резво обернулся и, узнав гостя, поспешил ему навстречу.
— Ах, а я-то надеялся, что буду последним, — пожаловался он. Джентльмен вскинул изящнейший монокль и уставился на дыру в плаще его светлости. — Дорогой мой Видал! — ужаснулся франт. — Друг мой! Что стряслось с вашим плащом?
Один из лакеев перекинул пострадавший предмет гардероба его светлости через руку и замер в почтительном поклоне. Милорд небрежно встряхнул дрезденские кружева.
— А что с моим плащом, Чарльз? — с безразличным видом спросил он.
Мистер Чарльз Фокс пригляделся к плащу и вздрогнул.
— Здесь огромная дыра, Видал! — пролепетал он, опасливо приблизился к застывшему лакею и мизинцем поддел полу. — И запах пороха! — мистер Фокс томно вздохнул. — Вы в кого-то стреляли?!
Его светлость прислонился к мраморной колонне и извлек из кармана камзола табакерку.
— Всего лишь в болвана-разбойника, — скучающим тоном ответил милорд.
На какой-то миг мистер Фокс забыл о своих жеманных манерах.