Думаю, это немного резко, – сказала я. – Киллиан – невероятно веселый. Он безответственный, но не думаю, что он может причинить боль. Нет никаких причин думать, что он намерено, не зовет сюда Кьярана, чтобы он не встретился со мной.
Хантер посмотрел на меня, и я внезапно вспомнила все те разы, когда мы сидели в моей машине, обнимая друг друга, отчаянно целуясь. Я сглотнула и отвела взгляд.
– Откажись от задания.
– Нет. Я сделаю это.
– Не думаю, что это вообще кто-то может сделать. Слишком опасно. Думаю, Старлокету нужно разделиться и уехать из города.
– Почему же они не делают этого?
Он вздохнул.
– Ковены никогда так не делают. Когда они в опасности, они всегда остаются вместе, не смотря ни на что. Ковены никогда не распадаются, если есть другой выход. Почти никогда, – он сделал паузу, и я знала, что он думал о своих родителях. – Большинству ковенов кажется, что они не так рискуют, оставаясь вместе – темная волна не может разделить и победить их.
Думая о том, перед лицом чего оказался Старлокет, я снова почувствовала тот страх, что я полностью не подхожу для этой работы. Но то, что так думал и Хантер, заставило меня идти вперед.
– У нас еще есть девять дней. Еще все получится, – сказала я.
Хантер покачал головой, смотря через окно в темноту.
– Хочешь поехать куда-то поесть? – его слова удивили меня.
– Я уже ела. Я весь обед занималась, пытаясь все нагнать.
– Божества? Соответствия? Основные формы ремесла заклятий?
– У, история Америки. В школу.
Хантер кивнул и отвернулся, и я снова почувствовала, что чем-то разочаровала его. Иногда казалось, что я все делаю неправильно.
– Сегодня я провалила тест, так что я пытаюсь наверстать упущенное. – Надеясь, что это заставит Хантера улыбнутся, я сказала: – Мне так хотелось сделать тат-меанма со своим учителем, чтобы не заниматься весь оставшийся год.
Его глаза мгновенно посмотрели на меня.
– Морган. Если сделать тат-меанма с обычным человеком, он станет похожим на пускающий слюни овощ.
– Я всего лишь пошу…
– Правила о таких вещах существуют не просто так, – продолжал он. – Ведьмы использовали магию тысячелетия. Ведьмы намного опытнее тебя создали эти принципы, чтобы выгодно было всем. Они видели, что может случиться, если магия не ограничена.
– Я всего лишь пошутила, – натянуто сказала я. Иногда Хантер был таким непреклонным и без чувства юмора. На самом деле он не был таким, я это знала, но иногда он вел себя именно так.
– Все очень ясно для тебя, не так ли? – спросила я, почти задумчиво. – Все решения ясны, правильная дорога прямо перед тобой, тебе не нужно мучится над тем, что хорошо, а что плохо.
Несколько минут он молчал. Я открыла окно, чтобы мы не умерли от отравления чадным газом.
– Так вот каким я кажусь тебе? – мягко спросил он, его слова едва дошли до меня.
Я кивнула.
– Это не так, – его слова были как бархатные листья, что падали между нами в темноту. – Иногда нет ничего понятного. Иногда нет правильного пути, правильного решения. Иногда я хочу того, чего не должен иметь, и делаю то, что не должен делать. Иногда я хочу протянуть руку и схватить силу из воздуха; и чтобы все вокруг меня подчинялось моему желанию. – Он немного улыбнулся, когда я среагировала на его слова. – Пока я ничего такого не сделал, – более непринужденно сказал он. – В большинстве случаев я делаю все правильно. Но не всегда и не без борьбы.
Я никогда не знала этого о нем, и, конечно, из-за этого я влюбилась в него еще больше, чем раньше. Он был уязвим. Он не был идеальным. О, Богиня, как же я его хотела.
– Это и есть магия, – сказал он. – Много выборов в жизни. Так что ты определяешь, какой сделать.
В Викке полно высказываний подобно этому. Иногда я хотела записать их в книгу и наблюдать, как она станет бестселлером: «Куриный суп для ведьмовской души».
Но я знала, что он имел в виду. Я поняла это. Я потерла руки о свои джинсы.
– Я иду звать Киллиана.
– Хорошо. Будь осторожна. Звони, если я тебе понадоблюсь. Не делай ничего, что кажется тебе небезопасным.
Я грустно улыбнулась.
– Хорошо, папа.
Двигаясь так быстро, что я даже этого не увидела, Хантер наклонился ко мне, рукой обнял меня за спину, сильно прижимая меня к себе. Я задохнулась от удивления, а он прижал свой рот к моему и поцеловал меня с голодом и настойчивостью, что довело меня до края. Да, да, да. Также внезапно он отстранился, оставив меня с широко-раскрытыми глазами, тяжело дышащую, с таким сильным желанием, что я не знала, что с ним делать.
– Я тебе не папа, – сказал он, смотря на меня. Тогда он открыл дверь и вылез из машины. Я пораженно наблюдала, как он направился к своей машине, его длинное шерстяное пальто вздымалось у его ног, как плащ. Я дрожала, а в моих руках было пусто – потому что они не обнимали его.
Глава 9
Истинное имя
Извини, что долго не отвечал тебе на последние два письма. Я был болен. Летом вегетативная дистония опустошила нашу общину, и мы потеряли брата Шона и брата Пола Маркуса, пусть Бог помилует их души.
Что касается меня, то я обязан жизни Нуале, которая не единожды спасала меня от смерти. Слабым детским голосом я просил уйти эту пешку дьявола. Она смеялась и ее голос был похож на горный поток. Она говорила, что я точно не буду считать ее злой. Что, по правде говоря, они в Белвикете делают куда больше добра, чем мы, скрывающееся в своем аббатстве тьмы.
Несмотря на мою горячку, я настаивал, что все, что она делает, от дьявола. Она наклонилась ко мне так близко, что её чёрные волосы легли мне на грудь. Шёпотом она сказала мне: «Мы не делаем ничего такого, что не должно быть сделано. Мои предки собирали знания, пока ваши люди сражались в крестовых походах».
Я чувствовал себя, как будто тонул. Сегодня моя голова яснее, и я не знаю, был ли это разговор на самом деле. Вспомни меня в своих молитвах, брат Колин, прошу тебя.
Брат Синестус Тор Колину, август 1768
Я получила сорок восемь балов за тест по американской истории. Я никогда раньше в своей жизни не заваливала тест, и мой желудок сжался от ужасного чувства.
– Морган, ты можешь остаться после урока, пожалуйста? – сказал мистер Пауэлл.
Я кивнула, моё лицо залилось краской.
После урока я подождала, пока другие дети уйдут. Мистер Пауэлл посмотрел на меня своими задумчивыми большими серыми глазами сквозь очки в золотистой оправе.
– Что случилось? – без вступления, прямо спросил он.
– Я забыла о нём, – призналась я.
Он выглядел озадаченным.
– Даже если ты забыла о нем, ты должна была знать достаточно, чтобы написать на D. Этот тест показал, что ты фактически ничего не выучила со времени зимних каникул. Я не понимаю.
Мне это так не нравилось.
– Просто... Просто очень много чего произошло.
Он снова подождал. Мне всегда нравился мистер Пауэлл, хотя я не могла выдержать американскую историю. Я чувствовала, что он всегда пытался сделать её интересней.
– Морган, я буду откровенен с тобой, – ненавижу, когда учителя говорят так. – Ты всегда была превосходной студенткой. Но другие учителя и я заметили существенное понижение твоей успеваемости за прошлую четверть. – Он сделал паузу, как будто ожидая от меня объяснений. Я не знала, что сказать. – Морган, я слышал... слухи.
Я моргнула.
– Слухи? О чем?
– О Викке. Об учениках, делающих колдовские круги, выполняющие обряды.
Казалось, ему также неудобно, как и мне. Как он мог услышать об этом? Потом я вспомнила ребят, которые приходили на один или два первые круги Кэла. Они ушли – это было не для них. Я предположила, что они рассказывали об этом.