Легкий бриз овевал их разгоряченные лица. Гром шел по берегу рядом с Кэрри. Свет фонарей отражался в ее волосах рыжеватыми бликами.
Кэрри переоделась в бриджи, светлую блузку и теннисные туфли. Искоса поглядывая на нее, Гром подумал, что она чудесно вписывается в окружающий пейзаж и похожа сейчас на совсем молоденькую девчонку, которая родилась на этом побережье и проведет здесь всю оставшуюся жизнь.
Увы, это не так. Он знал, что Кэрри всего лишь приехала к нему в гости и вскоре вернется домой…
Они вошли в ресторан. Это было небольшое здание в деревенском стиле, с вмурованными в стены ракушками.
— Мы хотели бы поужинать в баре, — сказал Гром хозяйке. — А начнем, пожалуй, с «Пятидесятого калибра».
— Конечно, — она улыбнулась Грому, как старому знакомому. Здесь все знали друг друга.
Затем хозяйка улыбнулась и Кэрри, с любопытством разглядывая ее. Гром никогда не приводил своих девушек в ресторан. Он предпочитал скрывать свои романы от посторонних глаз.
До этого момента.
Гром посмотрел на бывшую жену, вспоминая клятвы, которыми они обменялись много лет назад. Когда он произносил свои слова, его голос дрожал от волнения и всепоглощающей любви к своей невесте…
После того, как их усадили и принесли заказанные напитки, официантка подала блюдо с пряной закуской.
Кэрри то и дело обеспокоено поглядывала в сторону шеста для стриптиза. Гром улыбнулся, довольный, что смог смутить ее.
— Ладно уж, успокойся. Никто не пользуется им, — смилостивился он над ней наконец. — Это просто часть интерьера.
Кэрри взяла веточку сельдерея и обмакнула ее в подливку.
— И чем же это место идеально для твоего плана?
— Ты же сейчас думала о сексе?
— Конечно. — Кэрри помахала ему сельдереем. — Ты всегда знаешь, чего хочет девушка.
— Дразнишь меня?
— Ни в коем случае, — усмехнулась она и тут же слегка наклонилась вперед, позволяя ему заглянуть в вырез блузки.
Гром почувствовал нахлынувшее возбуждение.
— Неплохо для начала.
Кэрри выпрямилась и посмотрела на него с невинной улыбкой.
— Не понимаю, о чем ты.
— Конечно. Так я тебе и поверил. — Гром отхлебнул от своего коктейля, с сожалением сознавая, что сегодня он будет спать один.
Кэрри сделала глоток вишневой колы. От напитков покрепче она отказалась и уж тем более решила не рисковать с «Калибром», который якобы должен был свалить ее с ног.
— А что входит в этот твой хваленый «Пятидесятый калибр»? — поинтересовалась она, с опаской глядя на высокий стакан Грома.
— Бурбон, джин, виски и водка.
— Ничего себе! Это же адская смесь. Как ты можешь ее пить?
— А ты попробуй, — предложил Гром, подвигая ей свой стакан, и, когда она покачала головой, смешно наморщив нос, добавил с коварной усмешкой: — Уже за эти три недели ты постепенно привыкнешь к «Калибру». А ближе к концу твоего отпуска мы с тобой устроим «пьяную фото сессию».
— Господи! Это еще что?! — ужаснулась Кэрри.
— Объясняю для пай девочек. Участвуют двое. Сначала пьет она, а он фотографирует, потом они меняются местами. Лучше всего получается с текилой.
— Почему?
— Да тут вся соль в соли, — скаламбурил Гром. — Когда пьют текилу, край бокала посыпают солью. Так вот, после того как тебя сфотографируют, надо слизать с его губ соль, а потом зубами передать ему ломтик лимона или лайма прямо в рот. Как тебе такая перспектива?
Кэрри лихорадочно облизнула губы — у нее с детства было очень богатое воображение.
— По-моему, мама должна была отговорить меня от этой поездки, — пробормотала она.
Гром принял ее нервозность за хороший знак. Ему очень нравилась мысль, что вскоре эта прелестная женщина, его бывшая жена, окажется в его постели.
Официантка принесла их основной заказ, и после ее ухода они оба замолчали. Разрезая мясо, Гром размышлял над словами, которые Кэрри сказала ему в первую встречу. А что, если они действительно никогда не были друзьями? Ответа он не знал.
Прошло двадцать лет, но ничего не забылось. Так почему они сидят здесь как совершенно чужие люди?
— Ты сохранила кольцо? — внезапно спросил он. Кэрри непонимающе уставилась на него. — Что?
Гром помахал в воздухе рукой.
— Обручальное кольцо. Ты его сохранила? Или выкинула в мусорное ведро?
Кэрри нахмурилась.
— А почему ты спрашиваешь?
— Из любопытства.
— А ты сохранил?
Гром допил свой коктейль, пытаясь успокоиться.
— Такие мелочи не важны для мужчин.
Кэрри вздернула подбородок и как-то странно усмехнулась.
— Ты его выбросил?
Гром уже жалел, что начал это разговор.
— Нет. Я храню его в специальном конверте вместе со свидетельством о разводе. Так как насчет твоего?
Кэрри посмотрела на него в упор, а затем отвернулась. Но Гром успел заметить, что в ее глазах блеснули слезы.
— Мое обручальное кольцо на дне реки Колорадо, — тихо проговорила она.
— Значит, ты избавилась от него, — уточнил он. Коктейль не действовал. Все чувства были обострены до предела. — Большое спасибо.
— Это было частью ритуала. Я пыталась тебя забыть. — Она смотрела мимо Грома куда-то вдаль. — Тебя и ребенка.
Гром напрягся. Надпись на ее кольце гласила: «Матери моего ребенка». Тогда это казалось романтичным. После выкидыша надпись стала ужасным напоминанием.
— Помогло?
— Не очень.
— Я тоже не смог ничего забыть, — признался он. — Я не хочу жениться снова, но очень жалею, что у меня нет детей.
— И я жалею об этом. — Кэрри сосредоточенно расправляла салфетку на коленях. — Но это уже не важно.
— Знаешь, я часто думаю о том, что произошло. Наверное, нам не было предначертано свыше иметь детей, иначе все было бы иначе.
К ним снова приблизилась официантка, и разговор прервался.
— Ты научилась готовить? — Гром первым нарушил молчание, когда они опять остались вдвоем.
Кэрри наморщила нос.
— Я всегда хорошо готовила.
— Ну да, конечно, — улыбнулся он. — Помнишь то индейское рагу, которое ты состряпала?
— Между прочим, рецепт мне дала твоя мать.
— Да, я помню. Только у ее рагу был совсем другой вкус.
— У меня тогда подгорело мясо, — рассмеялась Кэрри. — А потом я запорола подливу, потому что плохо перемешала ее.
Гром тоже засмеялся.
— В тот вечер нам с тобой пришлось поужинать в «Тако-Белл», чтобы не умереть с голоду.
— Хорошо, что существуют закусочные.
Гром кивнул. Некоторое время они смотрели друг на друга, вспоминая то время. После свадьбы они жили в крошечном гостевом домике, который Кэрри обставила разномастной мебелью, купленной на распродажах. Гром работал охранником на стройке.
— Может, попробуешь снова приготовить то рагу?
Кэрри отвела взгляд.
— Возможно.
Гром решил, что точно поцелует ее сегодня. У этого поцелуя не будет ничего общего с сексом. Кэрри должна понять, что нужна ему не только в постели.
И не важно, что это может причинить Грому боль.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
По пути домой Гром боролся со своими желаниями. У него не пропало намерение поцеловать Кэрри. Но боли быть не должно.
— Это моя вина. Я был обязан все остановить, — после долгой паузы произнес он.
Его голос вывел Кэрри из задумчивости: она тоже размышляла о поцелуях, которые они дарили друг другу, и сожалела о том, что ее счастье длилось так недолго.
— Что ты сказал?
— Я не должен был разводиться с тобой.
— Но ты был несчастлив, — возразила она. — Все время говорил об армии, о том, что хочешь пойти волонтером. А после того, как я потеряла ребенка, стало еще хуже.
Гром нахмурился. Ему не нравилось, что Кэрри пытается повернуть его патриотизм против него.
— Что плохого в том, что человек хочет защищать свою страну?
— Ничего. Но я не смогла бы быть женой солдата. Или наемника, — добавила Кэрри, вспомнив слухи, которые до нее доходили. — Сколько раз твоя жизнь висела на волоске?