«Это, наверное, часы», – подумала леди Эдит. Она облегченно вздохнула. Часы тоже старели вместе с ней!
В последнее время ей часто снились сны. Это были яркие картины, демонстрировавшие истории из прошлого, того самого, когда леди Статенхейм была молодой, красивой и счастливой. Так случилось и сейчас. Она задремала. В доме пахло телячьими котлетами, молодой фасолью и яблочным пудингом. Мэри как раз накрывала на стол, стоящий в нише рядом с камином.
В дверь бешено заколотили. Перси вернулся домой из школы! Ему всегда нравилось «укрощать льва», как он это любил называть. Речь шла о внушительной дверной ручке в виде головы льва. Перси хватал массивное кольцо, висевшее в пасти льва, и начинал самозабвенно колотить им в дверь. Сразу после этого на парадной лестнице раздавался его звонкий голос. «Бабушка, бабушка, где ты?» – кричал он и бежал по лестнице наверх в ее распростертые объятия.
Леди Статенхейм всегда снились самые обыденные вещи, возможно, потому что воспоминания об этих маленьких событиях согревали ей сердце…
Но затем снова раздался странный шум, в который раз вырвавший женщину из дремы.
Она нервно заморгала. В комнате было уже почти темно, лишь с улицы проникал тусклый свет фонарей. По углам гостиной залегли глубокие тени; в эркерах и нишах помещения даже днем царил полумрак. Замерев, леди Статенхейм сидела в своем инвалидном кресле и прислушивалась. Снова стало тихо. Но такая тишина казалась еще невыносимее, чем шум! Что здесь происходит? В комнате кто-то есть? Поскольку леди Статенхейм была близорукой, то у нее все расплывалось перед глазами. Он чувствовала себя беспомощной и начала сердиться.
Снова эти пугающие шумы! Вдруг она сообразила, откуда они раздавались. Из подъемника! Из старого кухонного подъемника, который вел из кухни на первом этаже в гостиную. Сколько же лет им уже не пользовались? И вообще, кто это балуется с подъемником? Ведь в доме никого не должно быть!
Лаура ушла на репетицию церковного хора. Пожилой женщине это совсем не нравилось, но пастор сказал, что он никак не может обойтись без ангельского альта Лауры. А молодая горничная Бетти после ужина уходила домой. Старая повариха Мэри болела – каждый год осенью ее выбивал из колеи грипп. Так что пришлось ее отправить домой. Леди Эдит панически боялась простудиться. У нее иногда закладывало нос, и она боялась задохнуться. Конечно, это все были глупости. А правда заключалась в том, что она боялась смерти!
И тем не менее она решила осуществить свой тщательно продуманный план, чтобы навлечь на Лауру беду. Все было почти идеально подготовлено. Не хватало пары штрихов, пары стежков в сети интриг, которую с дьявольской ловкостью сплела Эдит Статенхейм.
И вот опять старый подъемник издал этот странный звук! Старуха энергично развернула кресло-каталку и двинулась в сторону кухонного подъемника. Однако резиновые колеса кресла тут же завязли в длинном ворсе ковра. Леди Эдит разозлилась. Сколько раз она просила Лауру убрать этот ковер!
Она помедлила несколько секунд. Затем откинула с ног кашемировое одеяло, подтянулась на подлокотниках кресла, встала и неуверенными шагами направилась к подъемнику. Женщина в изумлении остановилась. Красная лампочка рядом с дверцей подъемника замигала. Раньше эта лампочка зажигалась в том случае, когда платформа подъемника поднималась на верхний этаж.
В последнее время старуха с трудом отличала прошлое от настоящего. Поэтому сейчас она в замешательстве пыталась сообразить, действительно ли она была парализована и сидела в инвалидном кресле, или ей это только приснилось. Она задумчиво смотрела на мигающую лампочку. Ей казалось, что Перси только что пришел из школы и что на обед подают котлеты из телятины и молодую фасоль.
Она потерла рукой морщинистый лоб. Ну, конечно, это происходило на самом деле! Перси пришел домой! И Мэри как раз отправила еду из кухни наверх. Трясущимися руками взволнованная женщина схватилась за раздвижные дверцы подъемника. Открыв их, она в ужасе отшатнулась. Она почувствовала дыхание смерти.
Старуха удивленно заморгала. Как же так? На платформе кухонного подъемника не было ни телячьих котлет, ни молодой фасоли, ни тем более яблочного пудинга. Вместо этого на ней, повернувшись к леди Эдит спиной, сидела на корточках маленькая девочка. Совсем худенькая и хрупкая, с белыми кудрявыми волосами, собранными вместе широкой голубой шелковой лентой.
– Как же ты туда попала? – пролепетала леди Эдит.
– Я могу попасть куда угодно! – ответила девочка звонким голосом, продолжая сидеть отвернувшись. На ней было милое светло-голубое платьице, которое застегивалось на спине множеством перламутровых пуговиц.