Ухватившись за присобранный на одном плече зеленый шелк, он стянул с нее лиф платья. Она услышала треск разрываемой ткани, но это ей было безразлично. Теперь она была обнажена до пояса; его руки жадно схватили маленькие груди, стиснув их так, что она едва не вскрикнула. В тот момент, когда ей показалось, что она больше не вынесет, он отпустил ее, нащупал на спине платья молнию и рванул ее. Зеленый шелк соскользнул к ногам. Под платьем у нее не было ничего, кроме тончайшей набедренной повязки – что-нибудь более существенное образовывало бы складки под облегающим фигуру платьем, – а на ногах Полы еще сохранился загар, так что она могла обойтись без колгот. Он сорвал с нее последний клочок ткани, а затем, отстранив ее от себя, пристально посмотрел на нее оценивающим взглядом.
Пола закинула голову в полном самоотречении, из ее груди вырывались стоны, все тело горело от желания.
Он нарочито медленно поднял ее и положил на ковер. Она корчилась от желания, а он, полностью одетый, смотрел на нее сверху. Потом, встав на колени, наклонился над ней, расстегнул молнию на брюках и одним быстрым рывком вошел в нее.
Она изогнулась под ним, забыв обо всем, кроме собственного желания. Еще никогда она не отдавала себя полностью. Но все закончилось слишком быстро. Он небрежно отодвинулся от нее, словно сделал какой-нибудь пустяк – потушил окурок выкуренной сигареты, например, – встал, привел брюки в порядок и минуту спустя Пола, испытывая теперь смущение от своей наготы и все еще переживая смятение от противоречивых эмоций, тоже встала, дотянулась до платья и прикрылась им.
– Грег… – Она умоляюще протянула к нему руку. Пола и сама не знала, чего хотела – чтобы он приласкал ее, ободрил или чтобы происшедшее повторилось, – но он даже не прикоснулся к ней. Выражение его лица было чуть ли не презрительным.
– Вам бы лучше одеться, госпожа Варна, если не хотите, чтобы муж застал вас в таком виде.
– Но…
– Не забудьте, что нам еще предстоит вечеринка.
– Ах… да… – Она совершенно забыла о вечеринке. Он взял ее за запястье и снова притянул к себе.
– Помни одно – ты теперь моя, – сказал он тихо. На его лице в нескольких дюймах от нее играла улыбка, но это была недобрая улыбка.
– Когда мы снова увидимся? – прошептала она.
– Я дам тебе знать. – Он снова поцеловал ее, как будто поставил хозяйское клеймо на своей собственности. В его поцелуе не было ни тепла, ни нежности, но даже когда она поняла это, тело предало ее, и она уцепилась за него, как ребенок у ворот школы цепляется за уходящую мать.
– А теперь, ради Бога, оденься, – сказал он грубо, высвобождаясь из ее рук. Ей оставалось только подчиниться. Платье было разорвано от подмышки до талии.
– Я не могу в нем пойти…
– В таком случае переоденься.
Подхватив свою набедренную повязку, она побежала вверх по лестнице. К счастью, она не встретила никого из слуг, и дверь в детскую была закрыта. У себя в комнате она убрала с глаз долой испорченное платье, спрятав его в ящике комода, и вынула другое, из серебристой парчи. Зайдя в ванную, она широко расставила дрожащие ноги над биде и только теперь начала понимать, какому риску подвергала себя, занимаясь любовью с Грегом здесь, в своем доме, при незапертых дверях. Ведь кто угодно мог войти – при этой мысли она похолодела. Однако даже это не заставило ее пожалеть о случившемся. «Теперь ты моя», – сказал Грег. При воспоминании об этом у нее снова задрожали колени. Об отсутствии нежности и ласки она предпочитала не вспоминать.
Она слишком долго ждала этого момента и знала, что когда бы и где бы он ни захотел ее, она всегда будет готова с радостью ему подчиниться.
Спускаясь по лестнице, она услышала, как пришел Хьюго. Сердце ее гулко забилось. Он, конечно, обо всем догадается, как только взглянет на нее. Но, когда она спустилась по лестнице, он улыбнулся ей, ни о чем не догадавшись.
– Ты уже готова?
– Да. Я немного задержалась. Грег здесь… – Она чувствовала, что ее голос предательски дрожит, но Хьюго, по-видимому, ничего не заметил.
– Грег? Прекрасно. Мы можем поехать все вместе.
– Как там твоя мать? – спросила Пола, оттягивая момент, когда ей снова придется увидеть Грега.
Хьюго удивился. Интересоваться его матерью было так непохоже на Полу.
– Стареет. Сердце разрывается, когда видишь это. Она всегда была сильной женщиной. Но мне кажется, день рождения ей понравился. Дорогая, мне жаль, что это совпало с твоей вечеринкой.
– Все в порядке, – сказала она, осторожно проскальзывая мимо него, чтобы он не смог прикоснуться к ее телу, которым только что обладал Грег. – Ты ведь вернулся.
Грег стоял со стаканом в руке на коврике перед камином, там, где она его и оставила. Ничто в нем не выдавало того, что произошло. Только когда Хьюго отвернулся, он встретился с ней взглядом – насмешливым и многозначительным.
Пола не могла бы объяснить, как ей удалось сохранить присутствие духа в течение всей вечеринки. Ей казалось, что она подчиняется какому-то автопилоту, следуя давно отработанному шаблону поведения в обществе, который она знала теперь назубок: это выручало ее сейчас, когда голова у нее кружилась, мысли путались. Она машинально болтала с гостями, смеялась, танцевала, откусывала кусочек канапе с паюсной икрой или копченой лососиной, отпивала из бокала шампанское – немного чаще, чем нужно, – но глазами все время искала Грега и, заметив его, испытывала нечто, похожее на оргазм. Грег переходил от одного гостя к другому, болтал со светскими дамами, танцевал с актрисами из Голливуда, возбуждая в ней жгучую ревность. Неужели он намерен не замечать ее весь вечер? Потом, когда она уже потеряла всякую надежду, Грег оказался рядом, взял стакан из ее руки и, улыбнувшись Хьюго, спросил:
– Не возражаешь, если я потанцую с твоей красавицей женой?
– Конечно, – ответил Хьюго с непринужденностью ничего не подозревающего старого друга.
Танцуя, они двигались в одном ритме, словно пародируя совокупление.
– Приходи ко мне завтра. Я буду дома в три часа, – сказал он, и нетерпеливо прижимаясь к ней бедрами.
Она незаметно кивнула. Разве могла она отказаться? Она знала, что ни перед чем не остановится, лишь бы быть с ним.
После танца он подвел ее к Хьюго.
– Вы с женой не часто бываете в обществе, – пожурил он.
– На первом месте, мой друг, должна быть работа.
– Знаю, знаю. Прежде всего работа, мать – и все остальное, – Грег непринужденно улыбнулся. – Но ведь Поле необходимо развлекаться. Ты просто обязан нанять меня, чтобы сопровождать твою жену во время выходов в свет.
– Ты хочешь сказать, что готов стать вторым Джерри Зипкином? – ухмыльнулся Хьюго, посмотрев туда, где крохотный толстячок, любимый в нью-йоркском обществе наемный сопровождающий, развлекал леди, партнером которой он был сегодня вечером.
– Нет, увольте, если речь идет об этих расфуфыренных дамах!
– Расфуфыренных? Ты унижаешь мои творения.
– Извини, я оговорился. Нет, туалеты, мне кажется, прекрасны. Но вот лица – их я не выношу – кожа натянута, как… – Он бросил на Полу недобрый насмешливый взгляд, а потом закончил фразу: —… как пара хирургических перчаток.
Хьюго расхохотался в полном неведении относительно того, какой смысл вкладывал Грег в это сравнение.
– Насколько мне известно, тебя-то как раз и привлекают только самые шикарные женщины. Даже сегодня можно было бы назвать не одну красавицу, сердце которой ты покорил, так что не жди моего сочувствия!
Пола не смела поднять глаза на Грега. Она чувствовала, что с головы до ног заливается краской. Сердце ее учащенно билось от возбуждения, и ему вторили пульсы по всему телу. Завтра… завтра… Ей казалось, что у нее не хватит сил ждать.
Их любовная связь, беспорядочная и тревожная, продолжалась в течение последующих нескольких месяцев.
«Почему именно сейчас? – спрашивала она себя, когда ей удавалось перевести дыхание. – Почему после столь долгого ожидания он так неожиданно пришел и овладел ею? Наверное, потому что закончилась его связь с этой техасской девушкой». Но она предпочитала не углубляться в это в своих размышлениях, а просто наслаждаться тем, что было между ними – этой сумасшедшей бурной связью.