Гарриет сидела, не двигаясь, и, сжав руки, сложенные на коленях, внимательно слушала перевод сестры Анны. Значит, все было так, как рассказывала Салли. Но все равно было еще немало вопросов, оставшихся без ответа.
– Отчего она умерла? – спросила Гарриет.
– От воспаления легких. Хотя в ее состоянии она могла умереть от любого пустяка. Однажды она ушла гулять, а в тот день было холодно, дул сильный ветер, как это часто здесь бывает, и шел дождь. К тому времени, как мы нашли ее, она насквозь промокла и простудилась. Она умерла неделю спустя, и мы считали, что ей повезло, потому что по крайней мере ее бессмертная душа была спасена.
– Что вы имеете в виду? – спросила Гарриет, у которой пересохло в горле.
– Она столько раз пыталась покончить с собой, бедняжка. Если бы ей это удалось, – о, лишить себя жизни – это смертный грех. Да, я думаю, Господь сжалился над ней, позволив сбежать под дождь. Он видел, что она уже настрадалась, и положил конец ее мучениям.
Когда монахиня говорила, в ее голосе чувствовалась грусть, словно она ожидала, что Господь и ее тоже призовет к себе.
– Это все? – бодрым голосом спросила сестра Анна, – Больше вам нечего рассказать?
Старая монахиня покачала головой, на ее морщинистом лице появилось задумчивое выражение.
– Ну и ну, – тихо произнесла она. – Никогда не думала, что когда-нибудь увижу здесь ребеночка моей дорогой Полы.
– Не такой уж она ребеночек, – здраво заметила сестра Анна. – Дочери Полы было четыре года, когда исчезла ее мать.
– Четыре года? – старуха озадаченно посмотрела на нее и губы ее задвигались, пока она соображала. – Так вы не?
– Не кто? – помогла ей сестра Анна.
– Не наш ребеночек? Не наша маленькая девочка?
«Она заговаривается, – подумала Гарриет. – Она путает события». Но сестра Анна мягко, но настойчиво продолжала выспрашивать:
– Какой ребеночек? О чем ты говоришь Мария?
– Ребеночек! – настойчиво повторила Мария-Тереза. – Ребеночек, который родился здесь, в нашей больнице. Разве я не сказала об этом? Когда Пола к нам поступила, она была беременна. Мы сначала не знали, потому что срок был еще слишком мал. Но когда ее живот начал округляться, мы уже знали наверняка. И она знала, я уверена, что знала, хотя притворялась, что не знает. Казалось, она ненавидела свою беременность. Каждый раз, когда она видела свое отражение в зеркале, ее состояние ухудшалось. Она начинала визжать и плакать, пытаясь вцепиться себе в живот. Я очень за нее боялась. Я надеялась, что когда появится на свет крошечное существо, ей, возможно, станет лучше. Но лучше ей так и не стало.
Ногти Гарриет впились в ладони, оставив на них полукружия; она чувствовала, как у нее в ушах шумит кровь. Этого не может быть! Однако какие у нее основания считать, что эта женщина ошибается? Ведь она хорошо помнила все остальное и даже, как сказала сестра Анна, возможно, еще отчетливее, чем события вчерашнего дня. Но ребенок?..
– Что случилось с ребенком? – спросила она и сама не узнала своего голоса, который звенел от напряжения.
– Это была маленькая девочка. Вот почему я подумала…
– Но что с ней стало?
– Салли, сестра Полы, забрала ее с собой. Потом ее кто-то удочерил. Мы больше никогда ее не видели…
– А Пола не возражала?
– О нет. Она знать не хотела своего ребенка. Однажды я попыталась дать ей ребенка в руки. Но она закричала: «Убери, я его ненавижу! Я не хочу его видеть… никогда!» А ведь это было как раз в один из моментов просветления ее разума. «Ты не должна так делать, – сказала я ей – Твой ребенок нуждается в тебе» Но она закричала. «Нет! Это не мой ребенок, я его не хотела! Он знал, что я его не хочу, но вынудил меня. Я его ненавижу – и ненавижу ребенка! Убери, не то я его убью» Так что сами видите, ничего нельзя было сделать.
– Она Не называла «его» имени?
– Нет, никаких имен. Я предполагаю, что это был Хьюго, который так и не приехал. Может быть, это из-за него она была в таком состоянии? Если это так, то нет ему моего прощения. О, я знаю, я должна быть милосердной и должна любить все без исключения творения. Божьи, но я старуха, я слаба, и есть вещи, которые я не могу простить. Чтобы такую красивую девушку довел до потери рассудка какой-то мужчина…
– Успокойся, Мария, не расстраивай себя, – сестра Анна положила руку на костлявое плечо старухи. – Все это было так давно.
– Разве? А мне кажется, что это было вчера. Ты ведь знаешь, прошлое всегда со мной. И она со мной. – Старая монахиня взглянула на Гарриет. – Мне показалось, что вы – это Пола, живая и здоровая. Но нет, это только показалось.
– Нет, – сказала Гарриет – Я не Пола. Но вы правы прошлое еще живо. Жив ее ребенок. Где-нибудь.
– Да, да, жив, – лицо старой женщины просияло – Спаси и сохрани, Господь, бедную крошку.
– Не хотите ли, чтобы я проверила архивные записи и подтвердила все это? – спросила у Гарриет сестра Анна. – Не думаю, чтобы мы нашли там фамилию приемных родителей, но, возможно, что-нибудь можно обнаружить.
– Девочку удочерили здесь, в Италии? – спросила Гарриет.
– Нет, нет! – прервала ее Мария-Тереза. – Говорю вам, сестра Полы забрала малышку Она сказала, что отвезет ее в Англию.
– Спасибо, – сказала Гарриет. – Я отняла у вас так много времени. Теперь я продолжу расследование своими силами. Но, поверьте, я вам очень благодарна.
Она подошла к старой монахине и поцеловала ее в морщинистую щеку.
– Особенно благодарю вас, сестра, за ваше доброе отношение к моей матери и за любовь к ней. Я не уверена, что остальные ее любили так же. А вы заботились о ней даже тогда, когда она была в таком состоянии. Благослови вас Бог!
– Бог милостив ко мне, – сказала Мария-Тереза по-итальянски – Вы даже не знаете, как он милостив!
Когда Гарриет вышла из монастыря, с моря дул резкий ветер, но она его не замечала. Она приехала в Италию, чтобы узнать правду, но теперь, когда правда ей известна, что должна она делать дальше? Пока Гарриет этого не знала. Она думала лишь о том, что Полы действительно нет в живых, но что где-то в этом огромном мире существует ребенок, рожденный ею в беспамятстве, боли и безумии.
«У меня есть сестра, – думала Гарриет, – а я этого до сих пор не знала»
Несмотря на смятение, в которое ее повергло известие о сестре, мысль об этом неожиданно вызвала у нее острую радость.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
В огромной квартире на Сентрал Парк Саут, куда вернулась Гарриет, по-видимому, никого не было. Она бросила сумки в холле и отправилась на кухню. Но, проходя мимо кабинета, услышала чей-то голос:
– Мама, ты?
Дверь приоткрылась и оттуда высунулась голова Марка.
– Гарриет? А я думал, ты в Италии!
– Я только что оттуда. Последнее время я стала похожа на реактивный самолет, – сказала она весело, но в ее голосе чувствовалась усталость. Начало сказываться напряжение последних дней. – До смерти хочется чаю. Иди сюда, помоги мне приготовить чай, Марк!
– Боюсь, ты в плохом настроении, – поддразнил ее Марк, но все-таки последовал за ней.
Кухня имела нежилой вид: сегодня после полудня у Джейн было свободное время. Марк пристроился на высоком табурете, а Гарриет, поставив на плиту чайник, опустилась на скамейку, стоявшую вдоль длинной стороны огромного обеденного стола.
– Как папа?
– Насколько я понял, понемногу идет на поправку. Сейчас у него Салли. Я думаю, она пробудет там до позднего вечера.
– Ну конечно… Салли! – сказала Гарриет с горечью.
Марк вопросительно взглянул на нее.
– Эй, что случилось?
Гарриет пожала плечами, задумчиво сунув в рот большой палец. Она не была уверена, что уже готова говорить об этом.