– ЧАЙ ЕСТЬ?
– СТУПАЙ, САМ ЗАВАРИ!
– ГДЕ МОИ ЧИСТЫЕ РУБАШКИ?
– В СУШКЕ ВИСЯТ.
И какая, в самом деле, разница, что человек, до которого ты пытаешься докричаться, находится в этот момент на другом этаже? Разве это мешает ее родным задать любой интересующий их вопрос?
– Пожалуйста! Угощайтесь! Фаршированные яйца! – Дот максимально убавила громкость собственного голоса, пустив в ход самые мягкие и вкрадчивые интонации. Все, как учила ее мама.
Мужчина с шикарными усами, в военно-морской форме, украшенной золотыми эполетами, буквально накинулся на поднос. Дот молча наблюдала за тем, как он сгреб с подноса не менее полудюжины крохотных фаршированных половинок и тут же отправил их себе в рот. Манеры так себе, подумала она, зато есть все основания сказать маме, что ее стряпня пришлась гостям по вкусу.
– Нет, спасибо, милочка! Мне не надо! – Жена обжоры нетерпеливо взмахнула ручкой, обтянутой белой перчаткой. Напрасно отказалась! У бедняжки такой худосочный вид. Пожалуй, вот ей-то полдюжины фаршированных яиц – самое то. Тощая, аж жуть! Просто светится. Пестрое шелковое платье с рукавами «летучая мышь» болтается на ней, словно на вешалке. А вот брови дама нарисовала чересчур высоко… прямо на самый лоб залезли. Уж очень она похожа со своими несуразными бровями на куколку Долли-Пег.
Обслужив супружескую пару, Дот двинулась дальше, к небольшой группе пожилых мужчин и дам. От всей компании и от каждого по отдельности сильно разило пылью и камабоко (так у них дома называют пасту из вареной рыбы).
– Пожалуйста, фаршированные яйца! – Дот услужливо протянула поднос какому-то ветхому старикану.
– Что фаршированное? – взвизгнул он в ответ.
Дот слегка прикусила щеку, чтобы не расхохотаться вслух. Какое счастье, что в эту минуту рядом с ней нет Барбары. То-то было бы смеху! От такой сценки можно ведь насмеяться до слез. Дот слегка откашлялась и проговорила еще ласковее, словно обращалась к ребенку.
– Пожалуйста, угощайтесь! Фаршированные яйца!
– Пальцы? А что с моими пальцами? – снова громко взвизгнул старик.
– С вашими пальцами? С ними все в полном порядке, сэр. ПРОСТО Я ПРЕДЛАГАЮ ВАМ УГОСТИТЬСЯ ФАРШИРОВАННЫМИ ЯЙЦАМИ.
На сей раз она повысила свой голос почти до максимума, стараясь четко проговаривать каждое слово, несмотря на душивший ее смех.
– Боюсь, мне уже ничего не поможет! – жалобно захныкал старикашка. – Я ведь потерял брата на войне.
– Право же, мне очень жаль! – сразу посерьезнела Дот, но все же, подхватив со стола еще один поднос, ткнула его гостю почти под самый нос. – Тогда попробуйте вот это!
– А это что? – повелся гость на ее ласковый голос.
– Это – канапе, сэр!
– Конопля?
Дот почувствовала, как ее плечи начинают сотрясаться от смеха. Еще мгновение, и она взорвется от хохота, который уже не в силах сдерживать.
– Простите, сэр! Но я на минутку отлучусь! – пробормотала она и ринулась на выход, чтобы немного отдышаться на кухне и привести себя в порядок. Зато, снова вернувшись в зал, она не заметила, что прямо у дверей ее караулит еще один любитель фаршированных яиц, тоже в военной форме, но уже цвета хаки. Вместе с подносом, уставленным закусками, она со всего размаха налетела прямо на него. Смешно! Но если бы только смешно!
Поднос со свежей порцией канапе и фаршированных яиц выскользнул из рук и опрокинулся военному на китель. На груди несчастной жертвы столкновения сразу же образовалась своеобразная манишка из майонеза и яиц. Половинка яйца зацепилась за одну из надраенных до блеска медных пуговиц, украшающих китель спереди, и повисла на ней дополнительным украшением. Сотворив все беды, которые только можно, серебряный поднос со страшным грохотом рухнул на пол. Дот и военный, почти инстинктивно, не сговариваясь, одновременно нагнулись, чтобы подхватить с пола этот злосчастный поднос, и со всего размаха стукнулись лбами. Удар был такой силы, что Дот отлетела на пару шагов в сторону, упала на пол и понеслась, словно на крыльях, по натертому до блеска паркету, совершенно забыв о мужчине, который растерянно потирал лоб рукой, перемазанной майонезом.
У Дот все поплыло перед глазами. Уши заложило ватой, откуда-то издалека до нее долетали испуганные крики: «О нет! Только не это! Надо же, какая неприятность!» Итак, тридцать гостей, принадлежащих к самым-самым сливкам лондонского общества, только что стали свидетелями ее вселенского позора. Лежа на спине, она растерянно уставилась на потолок, впервые заметив, что он весь, от края и до края, расписан прекраснейшими фресками. Надо же, какая красота! По углам пузатенькие херувимчики играют на арфах и лютнях, по центру – золотой стол, заставленный вазами с фруктами и графинами с вином. А над столом, среди пушистых облаков, виден лик самого Господа. Бог изображен с большой окладистой бородой. Он широко распростер руки в обе стороны, словно желая заключить в свои объятия всех гостей, толпящихся внизу. Солнечные лучи пробиваются сквозь облака, отбрасывая золотистые отсветы на Его лик. Фреска завораживала и не отпускала от себя. Но Дот оторвалась от созерцания живописи и перевела глаза вниз. Над нею склонились десятки лиц. И та самая дама с кукольным личиком в стиле Долли-Пег, и все эти леди и джентльмены, пропахшие пылью и рыбной пастой. И в этот момент кто-то раздвинул толпу зевак и шагнул к ней, протянув обе руки. Потом Дот почувствовала, как этот кто-то очень осторожно и бережно пытается поставить ее на ноги.