Я начинаю отчаянно чихать, параллельно ощупывая свою голову и (что выяснилось методом тыка) надевшийся на нее глиняный котел, медленно распаляясь от доносящегося со стороны призрака громкого хохота.
— Что в этом смешного? — с трудом стаскивая котел, накидываюсь я на странное существо, смех которого уже начал плавно переходить в икоту.
— Т-ты с-себ-бя с-со с-стороны не видела?! — резонно замечает оно, а я, кое-как оправляясь от котлового шока, принимаюсь бесцеремонно разглядывать материализовавшееся чердачное чудо.
Я за всю свою короткую, но богатую на приключения жизнь, ни разу не встречала подобного существа: оно невелико ростом, чуть больше моей ладони, но при этом напоминает заправского культуриста, к тому же явно пересидевшего на солнцепеке, так как имело характерный темно-малиновый цвет кожи. Да и одето оно было очень даже по-пляжному: длинное, шитое золотом покрывало завязано узлом на тонкой талии, а великолепный тюрбан лихо надвинут набок. Глаза у незнакомца — просто огромные черные и очень нахальные, они сразу привлекали внимание. Надо сказать, существо было ужасно довольно и своим видом, и произведенным на меня впечатлением.
— Нравлюсь? — сверкнув белозубой улыбкой, чудо гордо вздернуло подбородок.
— А что, должен? — припомнив старое, не спешу мириться я.
Существо, мгновенно разочаровавшись и во мне и во всем происходящем, попыталось принять ничем не заинтересованный вид.
— Мне до этого нет никакого дела! — необычайно обиженным голосом заявило оно, скроив нейтральную рожицу. — В конце концов, я тебе нужнее, чем ты мне.
Запоздало сообразив, что так оно и есть, я с искренним любопытством уставилась на него.
— Как тебя зовут, малыш? — дружелюбно интересуюсь я.
— Малыш?! — едва не задохнулось от ярости существо, покраснев при этом настолько, насколько еще было возможно. — Как ты меня назвала?!
— Будем смотреть правде в глаза, — рассудительно замечаю я. — Ты… такой… маленький… м-да…
Невольно запинаюсь, поскольку чердачное чудо, увеличиваясь прямо на глазах, мгновенно переросло меня, упершись тюрбаном в потолок.
— Ух ты! — Я задираю голову и растворяюсь в огромных бездонных, как ночь в преисподней, глазищах. — Слушай, ты кто такой, а?
Почему-то меня нисколько не пугали ни внушительные размеры существа, ни устрашающие огненные искорки, струящиеся из его глаз. Словно какое-то внутреннее чувство подсказывало мне, что опасности с его стороны все же нет, а своей интуиции я привыкла доверять безоговорочно.
— Хранитель я, — явно против воли сболтнул он, приняв обычный вид. — Твой, естественно.
— Как ангел, что ли? — изумленно вытаращилась я.
— Ага!
— Ой, не похож!
— А ты кого ждала со своим характером-то? — надулось существо. — Я вот от тебя, кстати, тоже не в восторге, а что делать? Против воли твоих предков не попрешь. Хотя я честно пытался. Так они навалились на меня всем генеалогическим древом, пригрозив отлучить от семьи.
Почему-то мне стало искренне жаль его.
— Похоже, они все-таки были правы, — уныло провозгласил призрак, озвучивая мои мысли. — Мы действительно стоим друг друга.
— Тогда давай познакомимся? — предлагаю я
— Ифрит, — послушно представляется существо. — Он же джинн. Имени не имею, поскольку являюсь всего лишь бестелесным духом. А имя своего последнего воплощения за давностью лет подзабыл, но тебе его искать не советую. Много с тех пор воды утекло.
— Почему так? — удивляюсь я.
— Не любят они меня, — Ифрит, тяжело вздыхая, бросает многозначительный взгляд наверх, где я вижу всего лишь потолок, но, чтоб не позориться, принимаю умный и понимающий вид. — Да и по делу, в общем-то…
Мой хранитель с удрученно-проказливым видом чешет затылок, отчего роскошный тюрбан немедленно съезжает набок, открывая мне одно длинное острое ухо, сверкающую красную лысину и… (о Святые боги, за что мне такое?!) крохотные витые полупрозрачные рожки янтарного цвета, мягко светящиеся в темноте.
Ахнув, я шарахаюсь прочь, снова врезаясь в стеллаж и чудом уворачиваясь от очередного горшка, который теперь свалился мне в руки. Не сводя с этого странного украшения головы взгляда, я с грохотом приземляюсь на пятую точку.
— Трусишка, — язвительно улыбается ифрит. — Я, правда, тоже долго не мог к этому привыкнуть, так что прощаю тебе твое удивление, — великодушно добавляет он, вальяжно развалившись на родительской книге заклинаний и поправляя на себе тюрбан.
— Не понимаю, — принимаюсь бормотать себе под нос. — Я теперь уже ни черта не понимаю…
— Да что тут такого? — пожимает обнаженными плечами он. — Ну, рожки, ну да… Шухер, милая!
Я настороженно уставилась на мгновенно притихшего болтуна: вроде тихо. Вроде… Я так настороженно вслушивалась в шуршащую тишину ночи, что невольно проворонила скрип ключа, медленно поворачивающегося в замочной скважине.
И на пороге чердака легкими тенями возникли фигуры моих родителей.
ГЛАВА 2
О покрытом мраком тайны прошлом и о подернутом дымкой неведомого будущем
Итак, представьте, перед вами — классическая немая сцена. Я — в глубоком шоке, мои родители — в полной прострации. Один мерзавец ифрит умело сохранял присутствие духа, наблюдая за нами с явным любопытством.
— Лекс?! — Первой в себя пришла мама. — Что ты здесь делаешь?!
— Вас жду, — по привычке брякнула я (ну не пришло мне в голову ничего умнее!).
— Тебе же запрещено здесь появляться! — хмурится отец.
— Почему это? — незамедлительно начинаю распаляться я, припомнив подслушанный разговор. — Почему вы не хотели, чтобы я знала правду о вас?
— Тебе не понять этого. Лекс, — устало ответила мама, — какой бы понимающей и рассудительной ты ни была — ты не нашего круга.
— Тогда мне нечего больше здесь делать, — с горечью бросаю я, кидаясь к окну.
— Стой, ты куда? — завопил мой джинн.
— Подальше от этого дома, — бурчу я, сползая по плющу.
— Но ведь ты не можешь просто так уйти! — шипит он мне на ухо.
— Может, поспорим? — воодушевляюсь я, спрыгивая на влажную от накрапывающего дождика траву, бегом направляясь к конюшне.
— Хрена тебе! Обрадовалась!
— Тогда закрой рот и не мешай мне!
— Но…
Мой кулак врезается в некое малиновое облачко, развеивая его по ветру.
— Туда тебе и дорога, — обиженно пищит ифрит, сливаясь с воздухом.
— Исчезни!!!
Я вцепилась в поводья коня, чувствуя, как душащая меня злость начинает отчаянно рваться наружу. И с облегчением предоставила ей выход, вскочив в седло и устремившись по дороге в сторону леса.
А вокруг меня уже бушевала страшная гроза. Безумец ветер, швыряясь колючими водяными искрами, с воем гонял по небу черные тучи и бросал мне в лицо проклятия. Яркие ветвистые молнии, разбивая сумрачный мир на крупные осколки, легкими прикосновениями выжигали траву в тех местах, куда ступали копыта моего коня. Деревья, словно живые, выскальзывали из сырой земли, бросаясь нам под ноги и что-то воинственно шепча до боли знакомыми голосами.
Я прижимаюсь к шее четвероногого друга, отчаянно борясь с искушением испугаться и спрятать глаза. Нельзя. Вперед и только вперед! И, как будто прочитав мои мысли, жеребец взял с места в карьер, рванув напрямик. Ледяные струи дождя больно хлещут по спине, заставляя еще ниже пригнуться к седлу и спрятать лицо. Блин, даже плащ не взяла… Нельзя так убегать из дома, ничего с собой не прихватив, да но… не каждый же день такое случается…
Мои размышления прерывает страшный грохот. Жеребец спотыкается, падая на колени, и я едва успеваю соскользнуть с седла и откатиться в сторону. Все, приехали. Чертыхнувшись, подползаю к коню, попутно озираясь по сторонам. Ага. Мы почти на месте. В паре шагов от меня в землю ударяет молния, и мы дружно отскакиваем в сторону, отчего становится заметно, что мой четвероногий друг сильно хромает. Ничего, малыш, потерпи, скоро будем дома… Я беру его под уздцы, ласково шепча нежные слова и потянув за собой по тропинке — не в моих привычках бросать друзей в беде, тем более, четвероногих. Особенно четвероногих.