Старший, которого мать назвала Кхемом, быстро и методично чистит креветки, останавливаясь лишь на пяти хвостиках укрывающих рис и, вытерев салфеткой руки, подхватывает тарелку со столовыми приборами.
— Можешь меня выпороть. Только чуть позже. Он поест, и можешь пороть.
— Кхем…
— Кхем… — не осознавая, повторяет за женщиной из видения Тонг и жмурится от пронзившей глаза боли, а когда вновь открывает их…
Взгляд Тонга натыкается на побледневшее лицо женщины. На губах той больше нет и намека на улыбку, вместо этого они подрагивают, будто не зная, что выбрать: опуститься уголками вниз или сжаться в тонкую линию, а может и вовсе приоткрыться. А в глазах… Слёзы? Или Тонгу просто кажется?
«Ей знакомо это имя?..» — бестолковый вопрос. В странном призрачном спектакле, что только что был перед ним разыгран, Тонг совершенно точно и отчётливо видел её лицо. Оно было моложе, совсем без морщин, да и в волосах не было ещё ни единой седой прядки, однако совершенно точно принадлежало этой женщине. Или её очень близкой родственнице.
«Значит этот мальчишка, этот Кхем, точно существовал, и тогда… Второй тоже…»
На запястье ложится горячая ладонь. Подушечки пальцев оказываются ровно в том месте, где заполошно частит пульс.
— Тонг, — тихо зовёт Нок, забывая добавить «Нонг», как на некоторое время и сам Тонг забыл о Ноке. — Тонг, всё в порядке?
«Он не слышал или не знает этого имени?.. Хотя он и не обязан…»
— Всё… — Тонг сглатывает сухим горлом и свободной рукой тянется к стакану с водой. Продолжает он, лишь сделав глоток. — Всё в порядке, Кхун Нок.
Поворачиваясь, он натыкается на внимательный взгляд тёмных, кажущихся в этот момент почти чёрными, глаз и на хмуро сведённые брови.
— Я…
— А кто такой этот Кхем, что тётушка Нэн так побледнела?.. — растерянно спрашивает Ним, перетягивая всё внимание на себя. — Пи?
— Давайте есть.
Нок убирает руку с запястья Тонга и тянется к мясу ложкой, будто спеша сменить тему. Тётушки в столовой уже нет, будто и не было. Только на краю стола стоит блюдо с креветками.
«Кто такой этот Кхем?.. — мысленно повторяет вопрос Ним Тонг и дополняет его: — И что с ним случилось?»
Он даже знает, у кого можно узнать на них ответ, однако… Тонг не знает, стоит ли их задавать.
«Я так рада, что у моего брата появился друг. Знаешь, Пи, у него совсем нет друзей» — звучит в голове отголосок сказанных за столом слов. Тонгу кажется, что он будто до сих пор слышит этот доверительный, но достаточно громкий шёпот Ним.
«Нет друзей?»
Тонг окидывает взглядом замершего у шкафа Нока.
От ворчаний сестры Нок прикрылся работой и невозможностью выделить время на встречу с аналогично занятыми друзьями, однако… Ним была права, когда упомянула клуб плавания, на него у Нока время находится.
«А сам-то? — напоминает себе Тонг, отводя взгляд. — Один друг, да и тот из детства. Может у него так же…»
— Держи, — прерывает поток мыслей голос Нока, а рядом с Тонгом внезапно ложится стопка постельного белья и одеяло.
— Если на диване будет неудобно, скажи.
— И что вы сделаете, Пи? — губы Тонга растягиваются в чуть кривоватой улыбке, мягкой, но вместе с тем колко-поддразнивающей. Одежда Нока, диван Нока в его комнате, тёплое одеяло, что будет дальше?
— Кровать большая, ты мне не помешаешь. К тому же я уже знаю, что спишь ты спокойно.
Нок возвращает улыбку, заставляя Тонга растеряться, а сердце вздрогнуть. Память подбрасывает тени детей на кровати и то, как отреагировала та женщина на имя «Кхем».
— Я не всегда сплю спокойно, Пи. Вчера вам просто повезло.
— Предложение в силе. Диван может быть для тебя коротковат.
— Спасибо, Пи. Я учту.
Диван действительно оказывается коротковат, но достаточно широк, чтобы подтянуть колени к груди, как Тонг привык. Он думает, что не уснёт, не после того театра, что устроили ему тени, не после мыслей о призраках… Однако стоит пригреться под одеялом, как глаза начинают слипаться. Работающий кондиционер только способствует этому, будто напевая своим шуршанием механическую колыбельную, и Тонг постепенно уплывает, чувствуя, как его подхватывают невидимые волны. Ему даже чудится их звук, шорох с которым вода облизывает песчаный берег…
— Пи!
Вскрик: громкий, отчаянный, вырывает Тонга из сонного марева, возвращая в реальность. В прохладную темноту, разбавленную пробивающимся с улицы светом ламп.
— Пи! Не надо, не трогайте!
Тонг и сам не понимает, как оказывается на ногах. Вот только что он лежал под одеялом, обнимая колени, а вот уже стоит, обернувшись к кровати.