Вдох.
Тонг выравнивается, возвращаясь в привычный ритм.
Вода мутнеет и словно бы становится гуще. Двигаться это не мешает, однако, привычные очертания расплываются перед глазами, дно под Тонгом будто бы отдаляется, обрастая илом, а вокруг…
Стайка пузырьков воздуха срывается с губ Тонга, устремляясь вверх, тогда как он сам сбивается на очередном гребке, словно спотыкаясь, и замирает.
В мутной воде проступают очертания города. Широкие улицы, каналы, светлые дома с сияющими, будто отражающими невидимое солнце крышами.
Новая струйка воздушных пузырьков срывается с губ.
Прямая улица заканчивается широкой лестницей, в самом конце которой…
Дворец. Никак иначе у Тонга язык не поворачивается его назвать.
Белые, будто жемчужные стены, отливающие золотом многослойные и многоскатные крыши, арочные окна и резьба. С этого ракурса невозможно рассмотреть всё, но даже от того, что предстаёт перед глазами, перехватывает дух.
Сердце сбивается с ритма, пропуская удар и тут же ускоряясь. Новая струйка воздушных пузырьков, подобно стайке мальков, устремляется к поверхности воды, а Тонгу внезапно перестаёт хватать воздуха.
Тёмная тень скользит в воде, подобно заприметившей добычу огромной змее: быстро и неумолимо приближаясь. Тонгу даже кажется, что он видит её глаза: яркие зелёные всполохи…
В груди становится тесно, а горло сдавливает…
Чужие прикосновения приходят прежде, чем Тонг вспоминает, где находится. Крепкие руки перехватывают поперёк груди, утягивая его вверх, и картинка сияющего золотом города, как и огромный устрашающий змей, растворяется в светлеющей до прозрачности воде.
Мгновение и Тонг оказывается на поверхности. Раздирающие от недостатка кислорода лёгкие наконец-то получают свой долгожданный глоток. Тонга, как котёнка, вытаскивают из воды, а вокруг появляется столько лиц, что голова у него идёт кругом.
— Ты идиот⁈ Утопиться решил таким способом⁈
Кашель приходит вслед за осознанием: Тонг сейчас на полу рядом с бассейном, его вытащили из воды, кажется Ком с Наем и… Синг. Слишком уж злое у друга выражение лица. Слишком уж…
Тонг сгибается пополам от кашля, чувствуя, как его начинает бить крупная дрожь. Она не отпускает, ни когда он обнимает себя за плечи, ни когда подтягивает колени к груди. Только бока начинают болеть, ломит рёбра там, где по коже растекаются бледные родимые пятна.
— Ты как?
Кто-то меняет гнев на милость, а рядом присаживаются на корточки.
— Простите… Я не… — Тонг хмурится, не зная, что можно сказать.
«Не нарочно»?
Так это вроде бы логично.
«Не хотел»?
Тоже вроде бы понятно.
Тонг сглатывает, чувствуя, с каким трудом ему это даётся.
Тыльная сторона чьей-то ладони касается щеки, шеи, а потом исчезает. Присевший на корточки Най перетекает с носков на пятки, чуть отклоняясь и озвучивая:
— У него жар.
— Какого ты полез с температурой в бассейн⁈
Последнее уже ему. Най не кричит, однако голос звучит так, что лучше бы это был крик.
— Поднимайся. Собирайся и выметайся. Чтобы сегодня тебя в универе больше не видели.
— На утреннюю тренировку в понедельник тоже не появляйся, — добавляет Ком. — Синг, помоги другу подняться. Вы ведь вроде живёте в одной квартире? Отвези и пусть отлежится.
— Со мной всё в порядке…
Подняться на ноги внезапно оказывается не так уж и просто. Голову ведёт и сдавливает, будто в тисках, а бьющая тело дрожь и внезапная слабость делают ещё хуже.
— Я на скутере…
— Синг, забери его нахрен отсюда! — командует Най хмуро и отворачивается.
— Идём. Я тебя отвезу.
— И проследи, чтобы он отлежался, — командует Ком. Он, в отличие от Ная, пристально следит за происходящим и провожает взглядом до самой раздевалки. По крайней мере, Тонгу кажется, что он чувствует взгляд президента клуба до тех пор, пока не переступает её порог.
А ещё слышит тихое, но вполне отчётливое: «Вы видели? Что у него на пояснице? Татуировка? Странная какая, как чешуя».
— Давай, идём. — Шепчут у самого уха и тянут за запястье вперёд, будто сам он не в состоянии найти дорогу.
Шепотки остаются позади, как и мысли о том, что оказывается почти никто его «татуировки» не замечал раньше. Зато теперь о ней наверняка весь клуб будет знать. Кто не видел, тому расскажут.
«Дерьмо!»
Растерев ладонью лицо, Тонг переступает порог раздевалки. Никто не идёт за ними, не пристает с расспросами…
— Соберёшься сам?
— Не ребёнок, — ворчит Тонг, чувствуя, как царапает горло.