— Конечно не ребёнок. Сядь и не дёргайся, ты еле на ногах стоишь.
— И что? Отстань и сам собирайся. А ещё лучше иди обратно. Тренировка ещё не закончена. И отстань от моего шкафчика.
Синг оказался настолько проворен, что успел уже вытащить из шкафчика полотенце, которое Тонг и выхватывает из его рук, чтобы вытереться. О том чтобы сначала принять душ Тонгу даже думать не хочется.
— Иди, давай, возвращайся.
— Я обещал старшим, что отвезу тебя, — Синг и сам не стоит на месте, принимаясь быстро приводить себя в порядок и собираться. — Значит отвезу. И ни слова больше.
Тонг морщится, но замолкает, возвращая кольцо на палец и принимаясь одеваться. Сил с каждой минутой становится всё меньше, будто те куда-то утекают.
— Я на скутере…
— Постоит твой скутер! Потом заберёшь.
На запястье снова смыкаются пальцы: крепкая сильная хватка, что даже причиняет боль. Боль что…
— Что ты сделал? Что ты только что сделал⁈
Голос кажется знакомым и незнакомым одновременно: мужской, холодный и злой. Будто Тонг что-то сделал плохое его обладателю.
Зажмурившись, Тонг встряхивается, отгоняя этот голос, а когда открывает глаза, то оказывается уже у распахнутой двери машины. Хватка на запястье исчезает.
— Садись давай. И пристегнись.
На этот раз Тонг не спорит. Если он упускает куски реальности, то садиться на скутер точно не стоит. Тем более в роли водителя. Так что Тонг послушно опускается на переднее сидение и защёлкивает ремень.
— Молодец, — комментирует Синг, садясь за руль. — Вот бы сразу так.
— Ещё раз…
— Всё, молчу. Поехали. Если станет холодно — скажи, убавлю кондиционер.
Синг поворачивает ключ зажигания и жмёт педаль. Тонг чувствует, как трогается с места машина: мягко, плавно, однако вместе с этим движением приходит и другое… Чьи-то пальцы снова сжимаются на запястье.
— Что ты только что сделал⁈
Тонг в испуге сжимается, а сознание словно разделяется. С одной стороны он чувствует сидение, то, как прижимается к нему ремень безопасности. С другой… Этот голос и прикосновение: большая, легко обхватывающая его запястье ладонь, будто оно совсем тоненькое и хрупкое, и ком в горле, что застревает от чужого крика.
— Только не спи. Если уснёшь, я тебя не дотащу, — ворчит совсем рядом Синг, но голос его звучит приглушенно. — Слышишь?
Колено толкают, судя по ощущениям кулаком, и Тонг на автомате кивает, облизывая сухие губы, прежде чем отозваться:
— Слышу. Не усну. Смотри на дорогу.
— Что ты сделал⁈
— Ничего… — хрипло шепчет Тонг, зажмуриваясь сильнее.
— Что? Тонг, ты что-то сказал?
— Нет, — Тонг мотает головой, так и не открывая глаз. Только откидывается затылком на подголовник и сжимает кулаки, так что короткие ногти впиваются в кожу ладоней. — Ничего.
— Сделал, маленький паршивец, — шипит всё тот же голос. Он звучит то громче, то наоборот тише. — Я видел. А ну верни живо! Слышишь меня? Верни!
Тонг мотает головой и сжимает губы сильнее. Даже ладонью их закрывает, свободной, не той на которой сомкнулись призрачные пальцы, и сердце в груди грохочет будто бешеное.
— Тонг? Тебя тошнит? Потерпи, мы почти приехали! Я не хочу чистить машину.
— Отдай и забудь, что ты здесь видел и тогда я тебя отпущу. Слышишь? Я тебя отпущу…
— Приехали!
Два голоса накладываются друг на друга. Тонг распахивает глаза, возвращаясь в реальность, в машину друга, которая уже стоит на парковке их кондо, к Сингу, что уже выскочил из салона и теперь направляется к его двери, будто какой-то швейцар.
— Я в порядке, — врёт Тонг, выбираясь из прохладной машины на парковку и обнимая себя за плечи. Рождённая ещё в бассейне дрожь никуда не девается.
— Я прямо вижу, в каком ты порядке. Иди, вызывай лифт, я захвачу сумки и догоню. Дойдёшь?
— Дойду, — подтверждает Тонг, отпуская плечи и касаясь пальцами запястья. Того самого, что совсем недавно ощущало болезненную хватку невидимых пальцев.
Тонг растирает кожу, растерянно хмурясь и задаваясь вопросом… Что это было?..
Светлые стены и искрящиеся на солнце золотом многослойные двускатные ажурные крыши дворца остаются позади, как и многочисленные слуги с приставленными к нему няньками. Он специально оборачивается, чтобы убедиться — тропинка за их спиной пуста, а потом припускает вслед за неторопливо идущей впереди Наоварат.
Невысокая, худенькая, но гибкая. Он слышал, как о ней отзывались слуги, называя за глаза статуэткой и говоря, что его старшему брату повезло.