Глядя на неё сейчас, Тонг не может не восхищаться и не любоваться.
— По-моему, это вы забываетесь, — сверкнув глазами, замечает Наоварат. — Вы ставите под сомнение решение правителя. Вы пытаетесь действовать за его спиной…
— Кому, если не мне, это делать? — чуть склонив голову, интересуется тёмная фигура и вдруг вырастает над Наоварат, будто до этого человек пригибался.
Тонг вскидывает голову в попытке рассмотреть лицо тёмной фигуры и пропускает момент, в который в его руке появляется клинок.
— Вы не подходите в жёны будущего правителя, Кхун Наовара.
Внутри Тонга всё леденеет. Он дёргается вперёд, снова пытаясь добраться до цели.
— Не вам судить. Не делайте глупостей.
Она всё ещё не понимает. Всё ещё не принимает действительность и нависшую над ней опасность. Или всё ещё надеется?
«Беги!» — требование так и не срывается с губ, задавленное невидимой рукой на шее, а тело не приближается к цели. Сколько бы Тонг не делал шагов, сколько бы не рвался вперёд…
Обоюдоострый клинок в руке человека приходит в движение. Пробравшийся сквозь листву луч света бликует на лезвии, напоминая Тонгу о прошлом.
Всего один выпад и вскрик взлетает в небо, а лёд орошается кровью…
Картинка идёт трещинами, как только Наоварат теряет равновесие, оседая на каменистую землю, а Тонга выбрасывает обратно в реальность.
— Нет!
Глухой вскрик тонет во всхлипе.
Нок. Растрёпанный, испуганный и потерянный. Он сидит, сжав на груди футболку так, что кажется, ещё мгновение и порвёт пальцами ткань.
— Пи, — тихо зовёт Тонг. Трогать Нока он не решается, хотя ладони покалывает от желания коснуться плеча, дав понять тем самым, что тот не один. — Пи, вы меня слышите? Это всего лишь сон. Просто кошмар, понимаете?
«Кошмар ли?..»
Ответа на мелькнувший в голове вопрос у Тонга нет. Как и понимания, как он вообще попал в чужой сон. Хотя жжение под кольцом, намекающее на новый ожог там, говорит само за себя и заставляет задаваться другим вопросом. На который у него тоже нет ответа.
— Слышите меня, Пи? Просто кошмар…
Тонг старается копировать голос матери, что так же успокаивала его когда-то давно в детстве: мягко, нежно, ласково. Только она ещё и обнимала Тонга, поглаживая его по голове, а он не рискует.
— Снова… — выдыхает Нок, наконец-то обращая на него внимание. — Да, ты прав, просто кошмар. Ничего особенного. Прости. Я тебя напугал?
«Снова, но при этом ничего особенного, да, Пи?»
Тонг хмурится, вглядываясь в бледное лицо и только сейчас замечая круги под глазами. Будто последние ночи Нок плохо спал.
— Как часто тебе снятся кошмары, Пи?
— Всем нам порой снятся кошмары, — уходит Нок от ответа и отворачивается, чтобы заглянуть в лежащий на тумбочке телефон. — Ещё слишком рано, давай спать. Прости что разбудил. Ложись, я больше не буду.
«Спать» — заканчивает Тонг мысленно, когда Нок замолкает.
— Они снятся с самого детства?
Тонг и сам не до конца понимает, почему спрашивает об этом и почему затрагивает именно детство. Ведь кошмары могли прийти к Ноку в любом возрасте.
«Понимаешь, — шепчет что-то внутри. — Или хотя бы догадываешься».
— Ты помнишь?..
Тонг открывает рот, чтобы сказать «нет». Потому что… Нет, не помнит. Не знает. Его нынешнего не было даже в проекте, когда Нок был маленьким. Однако стоит заглянуть в тёмные глаза, как прошлая жизнь снова приоткрывает дверь памяти, позволяя увидеть…
…Дверь открывается бесшумно, однако Кхем всё равно просыпается. Его будто выталкивает из сна, а застывшая у кровати тёмная фигурка вынуждает включить ночник.
Маленький, едва пошедший в школу мальчишка стоит перед его кроватью, прижимая к груди подушку: растрёпанный, босой и совершенно несчастный.
— Пи, — тихо выдыхает он. — Можно я посплю с тобой? Пожалуйста? Я не…
— Снова кошмары?
Кхем спрашивает, но вместе с тем уже откидывает одеяло, приглашая.
Кивнув, Нок бросает подушку в изголовье, прежде чем юркнуть на узкую, но ещё спокойно вмещающую двоих детей кровать.
— Больно? — тихо уточняет Кхем, поправляя брошенную наспех подушку, и Нок кивает, растирая грудину. Он всегда так делает после кошмаров.
— Снова приходил этот большой человек с ножом… Снова меня ударил… Пи… — Нок шепчет, сбиваясь и снова продолжая говорить. — Было так больно и страшно…