Пальцы на плече сжимаются: мягко надавливая и будто бы разминая.
Только сейчас Тонг понимает, что, похоже, неосознанно сжал кулаки, будто действительно собрался с кем-то сражаться, хотя в комнате их всего трое и ни один из присутствующих ему не враг.
— А ещё погаси фонарики. Если твоя сестра сейчас проснётся, то думаю, она может напугаться твоей иллюминации.
Тонг сглатывает и прикрывает глаза.
— Они всё равно станут жёлтыми, когда начнётся процесс.
— Ты когда-нибудь лечил свою сестру?
Качнув головой, Тонг открывает глаза, чтобы столкнуться с мягкой улыбкой.
— После переезда родители не захотели, чтобы я пользовался даром. В исключения входило лишь что-то серьёзное, а ничем серьёзным Пла никогда не болела. Раньше не болела… Спасибо.
Тонг чувствует, как соскальзывает с плеча рука, и лишь затем подступает к постели вплотную, чтобы присесть на её край.
— Она родилась уже здесь и понятия не имеет, что было до этого.
Разговоры не будят Пла, даже прикосновение, когда Тонг поправляет соскользнувшую на щёку прядку, не заставляют её пошевелиться, только вздохнуть чуть громче и поморщиться, будто его прикосновение причиняет ей неудобство.
— Сколько ей?
— Одиннадцать. Если вдруг вернётся отец, попроси его меня не трогать. Мне нужна тишина, — просит он, кладя ладонь на лоб Пла.
Кожа под пальцами влажная и холодная. Пла вообще вся какая-то холодная. Тонг только сейчас замечает это. Хотя на ней тёплое одеяло и кондиционер в комнате не работает, только окно чуть приоткрыто, отчего занавеска едва колышется.
На этот раз Пла реагирует. Тянется к руке, стоит её только на мгновение сдвинуть, льнёт, будто ящерка к теплу. Тонг плотнее прижимает ладонь к коже, прикрывая глаза и сосредотачиваясь.
Он отвык от сканирования организма. С Ноком всё получалось как-то само, даже в детстве, когда он не видел глазами, где лечить, но при этом точно знал. Здесь же приходится искать, скрупулёзно прислушиваясь и, наконец, находя…
Холодком лижет кожу, когда он находит тёмное нечто. Болезнь так обычно не выглядит. Тонг помнит каждую, которую вылечил в детстве и ни одна из них не похожа на тёмную осьминожку вцепившуюся в организм всеми щупальцами и будто… питающуюся.
От одной мысли Тонга передёргивает и он отдёргивает ладонь ото лба Пла. Та тихо стонет, сильнее обнимая плюшевую змейку и прикусывая губу.
— Тонг?
— Помоги мне, пожалуйста. Её нужно перевернуть на спину.
Самое лучшее лечение — при тесном контакте. Кожа к коже. Тонг выучил это ещё в детстве, зазубрил, поняв, что так тратится меньше сил, а эффект лучше.
— Пла, отпусти змею, пожалуйста.
Даже когда они отбирают игрушку, просто вытягивая её за голову из рук Пла, та не просыпается. А вот кольцо на пальце неожиданно реагирует, становясь чуть теплее.
Сбросить одеяло в сторону и уложить Пла на спину оказывается делом пары минут. И это гораздо легче, чем приподнять край кофты, чтобы добраться до живота.
Пла неожиданно начинает сопротивляться, вцепляясь в одежду так, будто от этого зависит её жизнь, но так и просыпаясь. И это ему совсем не нравится.
— Пла, — тихо зовёт Тонг, на мгновение оставляя одежду в покое. — Мелкая, послушай, это я. Всего лишь я. Твой брат, на плечах которого ты до сих пор любишь кататься, слышишь? Твой брат, что был таким глупым, что бросил вас на целых два месяца и не навещал, хотя и обещал. Мелкая, я хочу, чтобы ты снова ходила за мной хвостиком и канючила, чтобы я почистил тебе креветок. Слышишь?
Ладошки в его руках кажутся совсем маленькими и хрупкими и от этого Тонгу больно. Слишком Пла исхудала. Слишком.
— Если ты меня слышишь, то не сопротивляйся. Я просто положу ладонь тебе на живот хорошо? Больно не будет, будет щекотно, может чуть поколет. Пи за моей спиной подтвердит, — Тонг не оборачивается, ему это не нужно. Каким-то шестым чувством он и так ощущает, что Нок всё это время стоит позади него, почти не двигаясь. — Знаешь, он поранился и тоже лечился. Как ты сейчас будешь. И ему не было больно.
— Это совсем не больно, — включается Нок и снова сжимает пальцы на плече, будто Тонгу нужна поддержка.
«Нужна» — вдруг понимает он, когда чувствует, как разливается тепло от того места, где сжимаются пальцы, и как утихает казавшаяся несуществующей дрожь, а сила внутри тянется, отзываясь лёгким покалыванием и зудом в кончиках пальцев. К ней даже обращаться не надо.
В этот раз край пижамной кофты удаётся приподнять без проблем. Пла лишь дёргается, будто сражается сама с собой, и затихает, стоит ладони оказаться на коже.