Сколько Муми-папа себя помнил, его всегда все это очень интересовало, но поскольку разговоры о хатифнаттах считаются не совсем приличными и допустимы лишь не иначе, чем в форме намеков, то папе так и не удалось узнать, кто же они, собственно, такие, эти хатифнатты.
Сейчас он напряженно следил за тем, как лодка подплывает все ближе и ближе, и дрожь пробирала его до кончика хвоста. Они не махали ему в ответ — глупо было бы ждать от хатифнаттов столь обычных жестов — но они плыли, чтобы его забрать, это было совершенно ясно. Лодка уткнулась в берег и тихо прошуршала по гальке.
Хатифнатты уставились на Муми-папу своими круглыми бесцветными глазами. Папа снял шляпу и пустился в объяснения. И в то время как он говорил, хатифнатты взмахивали лапами, как бы в такт его словам, что совершенно спутало его мысли, он запутался в длинных рассуждениях о горизонтах, верандах, о свободе и об обязанности пить чай, когда пить чай нет ни малейшего желания. Наконец он смущенно замолчал, и хатифнатты перестали взмахивать лапами.
«Почему они ничего не говорят, — раздраженно подумал папа. — Они что, не слышат, что я говорю, или они принимают меня за слабоумного?»
Он протянул лапу и издал дружелюбный вопрошающий звук, но хатифнатты сидели не шелохнувшись. Глаза их постепенно становились такими же желтыми, как и небо.
Тогда папа убрал лапу и согнулся в неуклюжем поклоне.
Хатифнатты тут же встали и поклонились, необычайно торжественно, все как один.
— Спасибо, — сказал папа.
Не делая больше попыток объясниться, он забрался в лодку и оттолкнулся от берега. Небо сейчас было таким же ярко-желтым, как в тот давний день, на пикнике. Лодка медленно уходила в открытое море.
Муми-папа никогда еще не испытывал такого душевного покоя и такого полного удовлетворения всем происходящим. Действительно, как приятно было ничего не говорить и ничего не объяснять — ни другим, ни себе самому. Просто сидеть и смотреть вдаль и слушать, как волны плещутся о берег.
Когда берег исчез за горизонтом, над морем поднялась полная луна, желтая и круглая, как шар. Папа никогда еще не видел такую огромную и такую одинокую луну. И он не мог бы даже себе представить, что море бывает таким бескрайним, таким безграничным, как сейчас.
Он вдруг подумал о том, что на свете ничего больше и не существует — только море, луна и лодка с тремя молчаливыми хатифнаттами.
И, конечно же, горизонт, — далекий горизонт, там ждут его необычайные приключения и безымянные тайны, ведь он наконец-то свободен.
Он решил стать таким же молчаливым и загадочным, как хатифнатты. Если ты молчишь, то все относятся к тебе с уважением. Они думают, что ты знаешь все на свете и что жизнь твоя полна необычайных приключений.
Муми-папа посмотрел на хатифнатта, что сидел у руля в лунном свете. Ему захотелось сказать что-нибудь дружеское, что-нибудь такое, чтобы тот понял, что папа думает так же, как он. Но ведь Муми-папа решил молчать… И к тому же он не мог подобрать слов, которые бы звучали достаточно… Ну, которые бы звучали, как надо.
Что там Мюмла говорила о хатифнаттах? Как-то весною, за обедом. Она сказала, что они ведут разгульную жизнь. И Муми-мама сказала: «Ой, что ты такое говоришь?» — а Мю ужасно заинтересовалась и сразу захотела узнать, что это такое. Насколько папа помнил, никто так толком и не сумел объяснить, что же нужно делать, чтобы вести эту самую разгульную жизнь.
Мама сказала, что, по ее мнению, в разгульной жизни нет совершенно ничего привлекательного, однако папа был в этом не столь уверен. «Это как-то связано с электричеством, — не терпящим возражения тоном заявила Мюмла. — И еще они умеют читать чужие мысли, а это не очень-то вежливо». — И они заговорили о другом.
Папа взглянул на хатифнаттов. Сейчас лапы их снова задвигались. «Вот жуть-то, — подумал он. — Неужели они действительно читают мысли, когда взмахивают своими лапами. И теперь вот обиделись…» Он сделал отчаянную попытку как-то пригладить свои мысли, задвинуть их куда-нибудь подальше, забыть все, что он когда-либо слышал о хатифнаттах, думать о чем-нибудь другом, но это оказалось не так-то просто. В данный момент его ничего больше не интересовало. Вот если бы о чем-нибудь поговорить, это так хорошо отвлекает…
Он решил оставить эти мысли, слишком серьезные, но небезопасные, и думать о чем-нибудь веселом и приятном, хотя и это был не самый лучший выход. Ведь хатифнатты тогда могут подумать, что они в нем ошиблись и что на самом деле он самый обыкновенный домашний муми-тролль.