Однако какая-то часть внутри нее до сих пор молилась о том, чтобы каким-то чудом Иэн не имел ничего общего с поступками своей матери. Она просто не могла сопоставить его образ — такого доброго, такого заботливого человека — с другим образом — активно действующего совместно со своей матерью с целью навредить им. Пожалуйста, хоть бы это не было правдой. Не Иэн. Пожалуйста, пожалуйста, только не Иэн.
В доме не было темно, несмотря на позднее время. Свет горел в одной из верхних комнат, и в нескольких комнатах внизу теплился огонек свечи. Трое ведьм вышли из машины, и Мойра заметила, что Скай пристально наблюдает за Морган. Свет упал на лицо ее мамы, когда они подошли ближе к дому, и Мойра чуть не ахнула вслух. Ее мама выглядела старше, жестче — сильнее, в ней почти ничего не осталось от мамы — добросердечной целительницы. Неужели так же она выглядела много лет тому назад, когда была вынуждена сражаться с Карьяном и темной волной?
Огромными шагами они шли к дому, и примерно за десять футов (~3 м) до входной двери Мойра внезапно почувствовала, будто пытается пройти сквозь желе. Воздух стал душным: он обладал весом и огромной плотностью.
«Что это?» — спросила она низким голосом.
«Заклинания, чтобы не допускать враждебно настроенных людей», — твердо ответила Морган, проходя через них, словно сквозь намокшую тонкую бумагу. Рядом с ней Скай что-то бормотала на одном дыхании, и Мойра увидела, что ее мама быстро выводит в воздухе сигилы перед собой.
Дверь открылась до того, как они собрались войти. На пороге стоял Иэн, всё в той же грязной одежде, что был до этого.
«Мойра?», — спросил он, озадаченный. «Ты в порядке? Что происходит?» Его голос звучал искренне. Мойра отдала бы всё на свете за его искреннюю заботу, но больше она не могла рисковать, что он может одурачить ее. Она отвернулась, чтобы не встречаться с ним взглядом.
«Где твоя мать, Иэн?» спросила Морган жёстким голосом.
«В чем дело?» отвечал он вопросом на вопрос тоном уже официальным, менее дружелюбным. Лишь от одного звука его изменившегося голоса сердце Мойры заныло. О чем она только думает? Лилит — его мать. Мойра, Мойра, насколько же ты глупая?
«Чем всё это вызвано?» Иэн скрестил руки на груди и встал в проходе. Проведя столько времени рядом, они оказались на разных сторонах, однако Мойра отказывалась смотреть на это. Ее сердце было разбито, раздавлено.
«Мойра?» — спросил Иэн, глядя поверх Морган и Скай на нее, стоящую позади в темноте. «Ты в порядке?»
«Да», сказала она коротко, более запутанная чем когда-либо.
Коренастая фигура показалась за ним, освещенная в общих чертах фонарем с лужайки.
«Морган Бёрн», — произнесла Лилит Дилэни. «Признаться, я удивлена. Что могло заставить тебя думать, будто ты имеешь право показываться здесь и тревожить моего сына?»
«Ради твоего же блага, надеюсь, что Иэн здесь не причем» — резко ответила Морган. Дрожь пробрала Мойру до самых позвонков от тона ее матери. Голос Морган вызывал ощущение, будто ледники неумолимо скрежещут по веренице скал. «Дай-ка подумать», — ее мама продолжала. «Может, мне съездить и вернуть тебе полный ящик жалких дилетантских ведьминских мешков на сглаз, талисманов неудачи и амулетов на причинение вреда, которые ты разбросала возле моего дома во дворе».
Лилит Делэни мигнула и встала перед Иэном. «Я не знаю то, о чем ты говоришь,» сказала она, изображая скуку.
Морган пронзительно рассмеялась, и Мойра вздрогнула. «Ну, давай же», — говорила ее мама. «Как насчет бутылок полных гвоздей, иголок и уксуса? Посмотрим… Думаю, большинство детей изучают это в третьем классе. Не очень-то впечатляюще — для верховной жрицы».
Мойра знала, что ведьминские мешки и заклинания, наложенные на их дом и двор, были гораздо серьезнее, с заключенными в них опасными темными намерениями, тщательно продуманным замыслом и магической силой. Очевидно мама пыталась спровоцировать Лилит, делая вид, будто бестолковый ребенок сотворил их. Мойра могла чувствовать, как комок ярости нарастает в желудке Лилит.
«Ты закончила?» — спросила Лилит. «Уже поздно, и детям завтра в школу. Мойра уже достаточно отвлекла Иэна от уроков на сегодня».
Иэн нахмурился и поглядел на свою мать.
«Но раз уж на то пошло, думаю, она расстроилась, выяснив, что является подкидышем, прям как ее мать», — продолжала Лилит.
О, Богиня. Иэн рассказала Лилит о Карьяне и Хантере и обо всем. Мойра сделала вдох, затем выдохнула, пытаясь ослабить укол предательства в самое сердце. Она целенаправленно отказывалась смотреть на Иэна.
«Ты такая неправильная, Морган», — Лилит насмехалась. «Ты стыдишься своего отца, который был одним из величайших ведьмаков, когда-либо существовавших. Между тем, тебе следовало бы постыдиться себя самой. Ты слабая, недоделанная, не определившаяся — ты принадлежишь ковену жалких ведьм, проводящих неловкие круги, где вы все празднуете еще один хороший день. Карьян МакЭван! Его кровь должна восхваляться, его память должна почитаться, его уроки должны передаваться каждой ведьме! Но нет же, ты считаешь его злом. Твои взгляды, твои знания так ограниченны, так поверхностны, что ты не в состоянии даже стремиться стать такой, каким лидером он был! Тебе не должно было быть позволено жить, по крайней мере, пока ты работаешь с твоей бессмысленной подростковой магией».