Но Артур, охваченный животным ужасом, уже выпал из реальности, и вопросы клоуна плавно обходили стороной его ошалелое от страха сознание, как облака, которые гонит ветер. У него началась истерика, и мальчик вообще утратил способность соображать. Впрочем, клоун не обращал на это никакого внимания и вел себя так, будто ничего особенного не произошло.
– Я тебе скажу, что надо было делать, окажись ты на ее месте, – самодовольно заявил он. – Ты должен был взять палку или камень и обороняться. Даже если их пять, десять человек. До крови. Выбей кому-нибудь глаз, и они все разбегутся! А сломается палка – бей кулаком. Ногой. Рви зубами, ногтями! Понял?
– До… домо… домой… К ма… – заикаясь, всхлипывал Артур. Сопли мешались со слезами, образуя на бледном лице липкую слизь.
Клоун скосил глаза на съехавший накладной нос и аккуратно подвинул его на место.
– Наше Представление на сегодня закончено, Артур, – тихо сказал он. – Но я хочу, чтобы ты запомнил еще кое-что. Твой папа очень хороший и добрый человек. Но если ты будешь хулиганить, он станет привозить тебя ко мне. А я отныне буду следить за тобой. Помни, когда решишь сделать что-то не так. Я могу оказаться где угодно. У тебя под кроватью. В шкафу… На балконе, среди картонных коробок… Под столом, когда ты ужинаешь… И если ты будешь совершать плохие поступки, я заберу тебя в мой Подземный цирк навсегда. Понял?
Он внимательно смотрел на мальчика.
– По… нял, – чуть слышно прошептал Артур. Его мутило, где-то внизу, разрастаясь, поднимался вязкий и плотный ком, и пареньку казалось, что еще чуть-чуть, и его стошнит.
– Ладно, мне пора, – широко улыбнулся клоун. – Думаешь, ты у меня один такой? На свете много непослушных детей! И за каждым нужно следить! На сегодняшнюю ночь я выслал приглашения еще двум мальчикам и одной девочке… и я должен успеть…
Он закудахтал от смеха, грузно усаживаясь на лошадку.
– Папин помощник отведет тебя наружу, – сказал он напоследок. – Пока, мой маленький друг. Наверное, когда-нибудь мы еще увидимся. Будь готов к этой встрече. А теперь…
Клоун молниеносно нацепил на голову Артура уже знакомую вязаную шапочку и хихикнул.
– Сиди тихо, – шепотом приказал он. – И не вздумай трогать шапку. Твой папа сам снимет ее.
Сразу после этого послышалось удаляющееся поскрипывание колесиков.
Скрип-скрип.
Скрип-скрип.
Скрип.
Он с трудом помнил, как чьи-то сильные руки (папин помощник?!) осторожно сняли его со стула, мокрого от мочи.
Он едва соображал, когда его не спеша повели куда-то. По дороге левая нога Артура наступила на что-то податливо-мягкое, и лишь спустя несколько мгновений в мозгу вяло шевельнулось: «Кролик».
Да, бедный кролик. Сейчас он, наверное, на небе… На кроличьем небе.
Скрипнула дверь, и ноздри мальчика уловили свежий воздух, наполненный вечерней прохладой.
– Папа? – робко шепнул Артур, но ему не ответили, продолжая куда-то вести.
Наконец щелкнул замок открываемой дверцы, и его чуть ли не силой впихнули в салон автомобиля.
Однако, даже оказавшись в папиной машине, Артур продолжал покорно сидеть, не осмеливаясь даже прикоснуться к шапке.
Если он это сделает, папа его накажет.
«Твой папа – очень хороший и добрый…» – вспомнил он слова клоуна, и по спине прошла ледяная дрожь.
Папа очень долго не шел, и мальчик почувствовал, как клейкие щупальца паники вновь опутывают его с ног до головы.
Где папа?! Вдруг этот гадкий и страшный клоун что-то сделал с ним?! А он, как глупый, сидит в машине в этой дурацкой шапке?!
«А может, твой папа просто забыл о тебе?» – прошелестел в голове чей-то чужой и неприятный голос, и Артур едва сдержался, чтобы не закричать.
И когда терпеть стало уже совсем невмоготу и его рука потянулась к шапке, он услышал, как резко хлопнула дверь.
– Папа! – тихо позвал мальчик.
– Я здесь, – отозвался отец.
Ненавистная шапка поползла вверх, и с губ Артура сорвался вздох облегчения. Наклонившись к сиденью, за которым находился отец, он вцепился в его крепкие плечи.
– Папа… пожалуйста…
– Арчи, отпусти.
– Папуля…
Жгучие слезы снова закапали из глаз.
– Папочка, он у… он убил кро… кролика!.. – заикаясь, проговорил он.
– Сядь на место.
Голос у отца был усталым и каким-то бесцветным. Будто он что-то невнятно бормотал во сне.