Когда-нибудь он, наконец, научится держать рот на замке и не говорить поспешно, как это делали друзья Иова… Но Джо в самом деле верил, что у Бога во всем есть Своя цель. Дина это знала. Жизненный опыт научил его верить, что Бог всегда близок. Они часто говорили об этом с Этаном, и оба соглашались, что это так. Легко признавать, что Бог управляет всем, когда дела идут отлично, когда у тебя не жизнь, а ложе из роз! Но признать действие руки Божьей в таком горьком испытании гораздо сложнее…
Это стало испытанием его веры. Не разрушит ли такое горе веру Дины?
— Я хочу покончить с этим, — сказала Дина, не поднимая головы. — Хочу покончить. Ты можешь меня понять, Джо?
— Конечно, могу, — ответил он мрачно. — Но самоубийство — не выход!
— А тот, другой?… — голос звучал неуверенно, Дина не могла заставить себя произнести слово «ребенок»…
Его и не надо было произносить. Джо хорошо понял, что Дина имеет в виду.
— Что тебе сказал пастор местной церкви? — спросил он, затягивая с ответом и пытаясь тем временем понять, какие слова дает ему Господь.
— Что это законно…
Джо стиснул зубы, кровь снова взыграла. Какая ловушка!
— Но ты бы, конечно, этого не одобрил?
— Мои чувства к тебе не изменились бы.
Дина подняла голову и взглянула ему в глаза.
— Хочешь сказать — одобрил бы?
— Нет, я не это хочу сказать. — Она выглядела такой растерянной — Джо не знал, как ей объяснить и в то же время не говорить всего… Он не мог ей признаться — не сейчас, не в таких обстоятельствах… — Я хочу помочь тебе, Дина. Всеми способами, какими только смогу. Скажи мне, как?
Ее губы искривились в горькой усмешке.
— Если бы я знала, Джо… Ничего нельзя изменить. Все уже произошло. — Дина отвернулась; ее взгляд остановился на поле, за которым тянулось шоссе. — Может, Бог смилостивится ко мне, и случится выкидыш…
Джо ничего не ответил; он в душе благодарил Бога, что Дина не попросила его молиться о таком исходе.
Она почувствовала это и смущенно отвела глаза. Дина больше не хотела ни думать, ни говорить на эти темы. Все чувства в ее груди смешались.
— Здесь красиво, правда? Она перевела разговор на нейтральную тему.
Джо чувствовал ее внутреннее напряжение, понимал, как жестко ей сейчас приходится контролировать себя. Она делала это ради него, но Джо было бы легче, если бы Дина выпустила свои чувства на волю.
— Это место напоминает мне долину Антилоп. Приходилось там бывать?
— Нет.
— Вид не совсем такой, но ощущение то же. Пустыня… А потом наступает весна — и все взрывается красками! Маки, люпины, колокольчики. Когда я был маленьким, каждую весну в мае мама возила нас туда. Каждый год, пока мне не исполнилось тринадцать.
— А что потом?
— Потом я вступил в банду. — Джо скривил рот. — А у ее членов любоваться весенними цветами не считалось крутым занятием…
Пронесся легкий ветерок, напомнив о том, что зима еще не совсем отступила. Воздух все еще был колючим.
— Ты когда-нибудь туда возвращался? — спросила Дина, все так же глядя на степь, покрытую жухлой зимней травой. Зеленые ростки только начинали кое-где прорываться сквозь серое покрывало.
— Поехал туда сразу после водного крещения. Пригласил на пикник пару старых дружков.
— Они приехали?
— Да, — усмехнулся Джо, — но они решили, что я совсем свихнулся, помешался на Иисусе.
Дина повернулась к нему с грустной улыбкой.
— Ты и сейчас такой же, ведь правда?
— Убежденный, искупленный, посвященный… Но все не так, как было вначале. Тогда — эмоциональный подъем, горишь огнем… Теперь — усилие, день за днем, шаг за шагом. По вере. Это для меня оказалось самым трудным — доверять Богу. Верить, что Он лучше меня знает, что мне полезно…
Ее глаза наполнились слезами.
Сердце Джо сжалось в комок. Он не хотел ее ранить. Протянув руку, осторожно поправил выбившийся светлый локон.
— Господь не оставил тебя, Дина!
— Я это знаю, Джо. Но Его рука тяжела…
Джо пододвинулся к ней, обнял за плечи и притянул к себе. Дина прильнула к нему. Сейчас молчание не отдаляло, а, напротив, сближало их. Дина вспомнила, как выглядел заповедник в сентябре: тогда высокая сухая трава колыхалась, как морские волны.
— Я скучаю по океану, — сказала она с тоской. — Это единственное, к чему я не смогла приспособиться, — не иметь возможности видеть волны. Мне не хватает запаха моря, солнца на песке. Люблю смотреть, как чайки собираются в стаи, как ныряют пеликаны. Как только представлялся случай, я убегала на пляж. Мама с папой перебирались на побережье по крайней мере один раз в год. По шоссе номер один. Когда я была маленькая, мечтала жить в Мендосино. Или в Форт-Брэг. Там так красиво: за тобой мамонтовые деревья, впереди океан до самого горизонта; над ним туман клубится, как серое одеяло.