Сестры потрясенно смотрели друг на друга.
— Баал… вернется? — недоверчиво прошептала Имоен, однако идолы безмолвствовали.
— Пророчество говорит о Войне Крови. — поморщившись, мрачно пояснила Юми. — После того, как мы, дети Баала, собственноручно сведем ряды нашего дружного семейства до минимума, части его сущности, заключенные в наших душах, вернутся к источнику, и он может возродиться. Только вот отмечать это «чудесное» событие мало кому из нас придется. Об этом только что и поведали нам идолы…
Договорив, эльфийка с потерянным видом уставилась в умолкшую статую.
— Однако ответов на свои вопросы я так и не получила. — с раздражением буркнула Канни.
— Боги Селдарина! — вздрогнув, прошипела жрица. — В Королевствах скоро начнется такое, что мало никому не покажется! А ты только и можешь думать о своих делах?!
— Я дала слово! — огрызнулась головорез, когда Имоен внезапно схватила обеих сестер за плечи.
— Ш-ш-ш! — зашептала она. — Вы слышали? Здесь есть кто-то еще. И вряд ли это друг, раз прячется.
Канни медленно опустила руку, и в ней со слабым мерцанием возник посох.
— Кто бы ты ни был, выходи! — громко сказала она, отступая от идолов. — Мы не причиним тебе зла, если это то, чего ты опасаешься.
— Мне нечего здесь опасаться. — донесся в ответ надменный голос, и из-за деревьев сестрам навстречу ступила высокая эльфийская воительница.
— Илласэра? — изумленно воскликнула Юми, также делая шаг вперед. — Не далековато ли от Калимпорта тебя занесло? Что ты здесь потеряла?
— Вас, разумеется. — с насмешкой отозвалась эльфийка.
Канни и Имоен переглянулись, отчетливо чувствуя исходящую от незнакомки угрозу.
— Ты ее знаешь? — негромко осведомилась Имоен, и Юми удивленно кивнула.
— Мы встретились несколько лет назад, когда я искала в Королевстве Серебряной Луны информацию о пророчестве. Как ни странно, ее интересовало то же самое. — иронично улыбнулась жрица, затем перевела тяжелый взгляд на воительницу. — Мне интересно другое. Для чего было приложено столько усилий, и кто любезно согласился предоставить информацию о нашем местонахождении? — в ее голосе металлически звенели нетерпеливые гневные нотки.
— Вам достаточно знать то, что мне выпала честь забрать ваши жизни. — с неизменной улыбкой отозвалась Илласэра, вынимая из-за пояса жезл. — Что же до источника… Скажем так, он был чрезвычайно несговорчивым…
— Ты кому-то рассказывала о наших последних делах? — нервно шепнула Канни своей младшей сестре. — Кому-то из своих друзей?
— Только… о, боги, Джахейра! — с ужасом произнесла Имоен, и противница издевательски склонила голову в знак согласия.
— С Арфистами совершенно невозможно договориться. — пожаловалась она.
— Ты… ее убила?! — звенящим от гнева и горя голосом закричала девушка, срывая с плеча свой лук.
Илласэра, не удостоив Имоен ответом, в упор смотрела в золотые глаза Канни.
— Почему ты пришла за нами? — почти равнодушно спросила головорез.
— Время пророчества настало. — с пафосом ответствовала эльфийка. — Великие дела свершатся. Твоим же вкладом в общее дело будет смерть… сестра. — ее собственные глаза так же вспыхнули, а из магического жезла в сторону противниц полыхнула ослепительная молния.
Девушки мгновенно расступились, и заклинание лишь оставило в земле глубокую выжженную воронку у ног одного из идолов. Канни бросилась вперед, нанеся сокрушительный удар, который Илласэре удалось лишь частично отразить кортиком. В этот же момент Юми бросила в воительницу рассеивающее магические барьеры заклинание, вслед за которым из рук обезумевшей от горя Имоен вырвался огромный Огненный Шар, сметая и испепеляя все на своем пути.
В роще снова воцарилась тишина, которую вдруг нарушил удивленный возглас Канни. Выпустив посох, девушка пораженно рассматривала свои руки, охваченные голубоватым сиянием.
— Что это? — недоуменно обратилась она к жрице. — Я становлюсь аватаром?
— Нет… не думаю. — обеспокоенно осмотрев сестру, ответила подбежавшая Юми. — Твое тело не меняется.
— Мир меняется вокруг нас! — ахнула Имоен.
Несколько мгновений сестры смотрели на окружающий их мирный пейзаж словно сквозь толщу воды, по которой то и дело пробегала рябь, затем все потемнело.