И сейчас я прошу Вас сделать Книгу Андрея достоянием многих людей. Дать им возможность соприкоснуться с этим знанием. Знанием, которое едино для всех народов и всех культур, но ставшее подлинно российским именно в этой книге.
Анхелъ де Куатъэ
ПРЕДИСЛОВИЕ АНХЕЛЯ ДЕ КУАТЬЭ
ко второй части Книги Андрея
«ДИТЯ С ЗЕРКАЛОМ»
Вторая часть Книги Андрея называется «Дитя с зеркалом». В ней символически отображен второй этап обряда великого посвящения индейских шаманов — «Истинная Смерть Воскрешения».
Шаман уже прикоснулся к истинному знанию и встретился со своим Двойником, со своим ангелом-хранителем. И это не просто встреча, это мистическое соприкосновение двух миров — здешнего, реального и потустороннего. Но это только начало…
Шаман искушён знанием. Ему кажется, что он постиг суть вещей, познал сокровенные тайны бытия. Он чувствует, что ему дана сила, которой нет у других смертных. И в эту секунду шаман теряет своего Двойника. Первый этап посвящения закончен.
До сих пор Двойник был проводником и попутчиком шамана. Двойник открывал ему тайны мирозданья и вёл по священному берегу истины. Шаман увидел Тот мир. Но в силах ли он жить с этим знанием? Способен ли он в одиночку нести эту ношу?..
Всё, теперь у шамана нет его заступника в потустороннем мире, его Двойника. Шаман об- менял покровительство на драгоценное знание. Нo это знание — не волшебная палочка. Оно не может изменить мир. Оно принадлежит шаману, и это он должен будет меняться.
Только теперь шаман понимает, знание — это бремя. А обладать знанием — это значит меняться или умереть. Но измениться — это, ведь тоже, в каком-то смысле, смерть…
Анхелъ де Куатъэ
«Видишь ты эту крепостную стену? Видишь, гордые и своенравные валуны сбиты в ней в безликую гладь? Но почему не рассыплются они, почему не разойдутся? Ты скажешь: их держит раствор? Неправда! Тесня друг друга и упираясь, сцепившись, раздавливая и опершись на грани соседа, друг друга удерживают они в несвободе! Стена нерушима, лишь потому, что камни сами сдавили друг друга! Не видать освободителю свободы, ведь имя стене — круговая порука!»
Так говорил Заратустра, но не о камнях, а о людях,
но об этом умолчал Заратустра
ДИТЯ С ЗЕРКАЛОМ
Испытание на самодостаточность… Один… «Дневник канатного плясуна»… О чём теперь писать?
Наверное, мне обидно. Да, мне обидно.
Это из детства. Всегда этого хотелось, этого очень хочется, это нужно: кто-то должен быть рядом. Не кто-то, а тот, именно тот, с кем вечность кажется сиюминутной, настоящей, свершившейся, сложившейся в одно мгновение «сейчас». Думал ли я в своём детстве, что это будет странный перс с загадочным именем — Заратустра? Нет. Мне не хватает его.
Человек не может быть один и должен.
Избавиться от желаний, они говорят, что надо избавиться от желаний. А зачем тогда жить?
Не зависеть от желаний… Хорошо, но разве не значит это — не желать?
Здесь что-то другое.
Он ушёл — значит, хотел. Его желание свято — он Другой, и он дорог. И что теперь?
Этого никогда не будет… Всё временно, наверное, это нужно принять. Радоваться, пока это есть, и не печалиться, когда этого не будет. Всё приходит, и всё уходит — череда перемен. Это и есть жизнь?
Что-то не так.
Проблема не в том, что меня одолевает желание, желания. Проблема в том, что я в действительности не знаю чего хочу. Предположим: звонок в дверь (он ведь оставил ключи), и входит Зар.
«Привет!»
«Привет!»
«Как дела?»
«Нормально».
«А ты?»
«Хорошо».
«Ты вернулся?»
«Как видишь».
«А чего?»
Вот, хороший вопрос! — главное, сам выпал: и чего, собственно говоря, ты вернулся? Это надо же! Обида? Или правда: неизвестно зачем. Чего мы хотим на самом деле?..
Кажется, что мы хотим чего-то, что не только невозможно, а чего нет даже в желании.
Хочется танцевать: буйно, неуёмно, безумно!
Не хочется. Всё тщетно.
Пора спать. Сон — апогей одиночества. Пусть будет сон…
Мне приснился сон, хотя сны мне почти не снятся. Мне снилось.
Маленький мальчик, кудрявый как ангелочек, с большими голубыми глазами, шустрый, весёлый, смеющийся, подошёл ко мне и показал зеркальце. Он словно хвастался им, как умеют хвастаться любимой игрушкой маленькие дети. Он покрутился вокруг меня, а потом побежал прочь, взобрался на гору, поймал зеркальцем и направил на меня солнечный зайчик. Свет на мгновение ослепил меня и тотчас скользнул дальше. Не знаю почему, но в этот миг мне отчаянно захотелось во что бы то ни стало поймать это солнечное отражение, и я побежал. Казалось, я обезумел! В костюме и при галстуке, как оголтелый я гонялся по бескрайнему изумрудно-зелёному полю моего сна и ловил этот то падающий на меня, то вновь ускользающий солнечный зайчик.