Мир вокруг нас полон, но кто замечает его исполненность? Кто поистине дорожит тем, что имеет? Странно, что не знаете вы слова «довольно», а ведь единственное, чего недостаёт человеку, чтобы быть Человеком, — это слова «довольно»!
Ты уже думаешь о Боге? Если нет, то ещё не так плохо тебе, как ты думаешь. Так заключаю я, ибо здесь, на блаженных островах этих, повстречал я людей в чёрном, которые разъяснили мне, что есть этот ваш Бог.
В одиночестве, в болезни, в печали и разочаровании принято у вас думать о Боге — вот что я понял из слов их.
Долго слушал я речи чёрных людей этих. Думали они, что проповедуют мне Бога своего, но говорили они о себе, восторгающиеся своими чувствами. И вот, что ответил я им на слова их: «Бог ваш — соломинка ломкая, а не радость. Создали вы Бога вашего из страданий ваших: Бог ваш страдает, и вам заповедует Он страдать. Монстра, но не Бога придумали вы себе. Да и разве можно выдумать Бога? Разве лист родит дерево, а не дерево лист? Не можете вы выдумать Бога, вы или знаете Его, или нет. Но можете ли вы знать, не выдумывая?
О чём же думаете вы, когда думаете о Боге, если не можете вы думать о Нём? Зачем хвалитесь вы познанием своим Бога вашего, если в познании собственных заблуждений только и преуспели вы?
Это вы, выдумщики и гордецы, создали Бога вашего по образу и подобию своему, а не Он вас! И клевещете вы на Отца вашего, ибо не созидает Бог, но созидается! В силах ли вы понять это? И в силах ли вы понять, что значит понять это?
Бога своего приспособили вы весами быть вашими. Верх и низ исчисляете вы от Бога, словно бы Он точка на плоскости или линейка на парте у школьника. Время отсчитываете вы Богом, будто Он часовая стрелка, часовой механизм или часовщик. Добро и зло не измерить вам, если бы не гирька под названием «Бог». За что ж так не любите вы себя, что даже Бога вашего готовы разменять вы на медяки?
Зачем хотите вылущить вы Бога вашего? Разве не ясно вам, что нельзя выделить всё из всего? Не может Он быть неизменным, ибо вы сами меняетесь, не может Он быть приходящим, ибо нельзя прийти в себя самого, и не может созидать то, что само созидается, а Он — то, что созидается!»
Так говорил я с чёрными людьми, что живут на блаженных островах этих. Но сердились они на меня, и ещё пуще сердились они, когда сказал я: «Быть человеком — значит быть эгоистом!» «Слово моё — «эгоист» — коробит слух ваш, но что поделать! — так говорил я с этими людьми чёрными, смеясь, как дети смеются. — Думаете вы, что зазорно быть эгоистом?
Вот мне, право, смешно глядеть на ваши мысли худые: они подобны кротам, что суетливо ползают по озарённой солнцем поляне и стукаются друг о друга своими покатыми лбами! Тише, так перебьёте вы свой любимый фарфор! Как вы будете потом кушать?!
Когда перестанете выделять вы Бога вашего из Него самого, то увидите: всё, что делаете вы, вы делаете для себя; и хорошее, и дурное — это ваше! И разве же будет эгоист делать себе дурное? Нет! А потому не будет он делать дурного! Но в силах ли понять вы: вы и есть то созидающее, что созидается, созидая?
Вы ведь сами себе и молитесь в молитвах ваших. Вот, право, смешно! Вы и есть эгоисты, причём именно те, которых осуждаете вы, но не те совсем, о которых говорю вам я!
Ещё вы и самих Себя уничижаете в молитвах ваших! Зачем?! Вы — жизнь и сила её, но клевещете на самих Себя! Вы — то, что созидает, но вы себя осуждаете. Осуждаете вы себя за созидание?! Представляю же я, что насозидаете вы!
Когда ж научитесь ценить вы в себе созидающего? Бог созидается созиданием вашим, вы же халтурите! Нечего сказать, хорошую служите вы Ему службу рабским своим бездействием!
И кого, не могу я понять, благодарите вы за обед свой? Кого благодарите вы за дела свои и за конец страданий ваших, что увенчаны смертью? Странное имя вы придумали для этого «нечто» — «Аминь»!
Жизнь ваша — созидание, но, видно, не можете вы понять этого, иначе кто бы из вас делал глупости? Кто бы из вас сокрушался тогда и разочаровывался? Кто бы из вас ждал и надеялся? Кто бы боялся и кто суетился? Нет, не понять вам, как велико звание эгоиста!».
И тогда хотели они побить камнями меня, представляешь! Воистину, Бог их — страдание! Но один из чёрных людей остановил, вдруг соплеменников и так говорил мне:
«Неправильно понимаете вы «волю», ибо всё в руках Господа нашего! Нет своей воли у человека, но есть лишь воля Господа нашего в мире этом!»
И тогда я спросил его: «Зачем же отмаливаете вы грехи свои, если сами ничего вы не делали, но Господь ваш сам всё делал за вас?» И ушли они в ответ на вопрос мой, и я был рад, ибо стало светлее.
«Воля — и есть сам эгоист», — вот что скажу я тебе, друг мой. И если не эгоист ты, то всё, что делаешь ты, ты делаешь не по воле твоей, которая хочет хорошего, ибо делает для себя, а из страха.
Постыдна воля, что вершит себя из страха наказания, из страха порядки установленные нарушить, из страха нелепым казаться, из страха схлопотать осуждение от зевак сердобольных, из страха недостаточно оказаться хорошим, из страха выглядеть некрасивым, из страха не понравиться самому себе, наконец!
Эгоист же страха не знает, ведь ощущает он созидание! Созидающим созидание ощущает себя эгоист: с радостью он рождается и с радостью умирает, с радостью он рождает и не ропщет, испытывая боли роженицы. Разве же можно, рождая, сетовать?
Что эгоисту бедность? Что болезнь ему? Что ему смерть? Что воля для него? Что дарение? Всё это — жизнь… И он радуется! Но отчего люди эти, что ходят в чёрном и как ночь черны, гордятся бедностью и болезнями, почитанием смерти и пассивностью? Разве голодный Бог лучше сытого?..
Не делает эгоист культа из созидания. Как всё может быть культом? Тем более не делает он из разрушения культа, подобно людям, что черны и чернотою своею гордятся! Вот тоже глупость!
Делает эгоист то, что делает, ибо не может не делать, а не может — не делает, ибо жизнь не терпит насилия. А страх, страх — это глупость! Делать из страха, значит делать глупость. Вот что скажу я тебе! Но прежде, чем следовать судьбе эгоиста, надобно быть эгоистом! А это значит ощутить себя созидающим…
Ты ведь не думаешь о Боге, Андрей, правда? Ты всё ещё хочешь быть эгоистом?..
Твой Заратустра.
О СОСТРАДАТЕЛЬНЫХ
Нью-Йорк
Привет тебе из города, в котором нет человека!
Статуя Свободы приветствует приезжающих в город этот. Зачем же едут они сюда, если не для того, чтоб потеряться меж зданий? Разве так только и может человек почувствовать себя свободным?
Затеряться в толпе, что сама затерялась меж небоскрёбов, — чем не счастье для стыдливого, чем не спасение для страшащегося? Что такое стыд, если не страх? Странно ли, что все вы стыдливы?
Слушаю я речи людей: откровенность для них — говорить с другим о любви своей. Но не с любимым, а с третьим говорят они. Не могут они говорить о любви с любимым, ибо глупостью отдаёт разговор их, и сами они чувствуют это. И потому говорят они с третьим, третий поймёт их, ибо сам пребывает он в заблуждении, которое зовётся у вас любовью.
И так сострадают они друг другу и в сострадании этом радуются, радуются страданию своему. Вот почему думаю я, что сострадание — это глупость, ибо кто страданию радуется, тот радоваться не может радости ни своей, ни чужой, а это глупо.
Так я смотрел и слушал, и вывел я формулу любви этой. Любят у вас не человека, но идеал, который у каждого свой и толику которого нашли влюблённые у того, кого «любят», точнее — любить пытаются.