«Я бы тогда и Алексу Хастингс засудил,– хмуро подумал Дэйв.– Эту сраную расистку». Он считал, что именно она толкнула первое домино, цепочка которого привела к «несчастному случаю» Джека. Дэйв мечтал, что дьявол уготовит уютную комнатку в самом худшем районе гетто ада для Алексы Хастингс.
Именно Хастингс пожаловалась на то, что ей назначили Джека, а потом потребовала, чтобы ее личные финансы и учет сети старомодных кафе-мороженых вел белый бухгалтер. «Бабушкины рецепты» превратились из одного маленького кафе в пустынном уголке центра города в два, затем в три, а потом и в четыре, и все в полумиле друг от друга. После потока денежных средств от доброго инвестора Алекса за несколько коротких лет расширила свою сеть до более десяти филиалов в Южной Калифорнии. Натуральное мороженое, приготовленное прямо в кафе; более сотни начинок, посыпок, сиропов и соусов. Дэйв сам попробовал один из классических бабушкиных вафельных рожков с фисташками, посыпанных измельченным кешью и горячим брауни, и не мог поспорить с качеством, а также огромной калорийностью сладости. Та самая бабушка, видимо, умерла с лишними ста килограммами и диабетом, учитывая, сколько сахара (хоть и натурального) было с любовью насыпано в каждую ложку.
Зато он мог поспорить с тем, что за ангельским улыбающимся бледным ликом бабушки, который висел на каждой витрине и украшал каждую салфетку, скрывалось лицо худощавой, дважды разведенной бывшей школьной учительницы по имени Алекса Хастингс. А старая Алекса, будь она хоть сотню раз учительница и новоиспеченная бизнес-магнатка, была всего лишь старомодной фанатичкой с глубокими южными корнями, размахивающей флагом Конфедерации.
Через неделю после ее жалобы на то, что ее огромное и невероятно сложное налоговое бремя снял чернокожий мужчина, Джека уволили. Этот ублюдок Ривентон с радостью списал все на производительность Джека, заявив, что «недавняя утрата» плохо сказалась на его работе, и он больше не может выполнять свои обязанности. Мало тому было, что после двенадцати лет брака рак груди отнял у него жену; мало было увольнения из-за простой прихоти какой-то богатой расистской стервы, так нет, Ривентон сделал еще хуже и использовал горе мужчины как оправдание. Ну да, вдруг бедняга не чувствовал себя достаточно паршиво, надо еще сделать вид, что все случилось из-за его слишком огромного горя, которое мешало ему выполнять любимую работу. Ради которой он так надрывался, пошел в универ, а Оливия (упокой Господь ее душу) днем оставалась дома с маленьким сыном, а ночью работала официанткой, чтобы им было на что жить.
Да, Дэйв с радостью встретится с Алексой Хастингс и Трентом Ривентоном в суде. Это будет слаще, чем фисташковая вафля бабушки. Но пока что он займется иском на всю компанию вместе с их высокооплачиваемой и престижной нью-йоркской юридической фирмой. Посмотрим, сможет ли он выжать из них такой же большой чек.
Видит бог, парню понадобятся деньги.
Дэйв отодвинул бумаги в сторону, снял очки и откинулся на жесткую спинку больничного кресла. Он посмотрел в другой конец комнаты на мониторы и аппараты, мигающие огоньки, пищащие звуки, которые, к счастью, означали, что все идет хорошо. Мужчина перевел взгляд на лежащего мальчика, такого хрупкого и маленького; его тело стало почти вдвое меньше, чем три месяца назад, когда его только сюда привезли; правая нога и грудная клетка раздроблены, череп треснул, мозг распух.
«Но, слава Богу, он выжил,– горело в сознании Дэйва. Он борец и зашел уже так далеко. Пережил каждую операцию, каждую неудачу.
Дэйв внимательно наблюдал за ним и смотрел, как поднимается и опускается грудь. Видел устойчивый ритм сердца на мониторе, разноцветные линии на другом экране, показывающие нормальную активность его мозга, даже несмотря на кому. По словам доктора, мозг даже был «невероятно активен». Будто ребенок мог проснуться в любой момент.