Но зато когда кто-нибудь сдохнет, то вся эта родственная пиздобратия собирается и начинает жалеть друг друга: «Ой, ты родиночка моя, кровинушка (и остальные эпитеты), мужайся, крепись! Да, в жизни есть страдания, но есть и место счастью!». Но даже если в этот момент сказать, что собираешься что-то изменить в своей жизни, то всё, шары сразу 6x9 вылазят из орбит: «Как?! Как ты можешь?!». И уже плевать, что родственник умер, что человек ещё весь в слезах и соплях, сразу у всей родственной пиздобратии слёзы мгновенно высыхают и начинается: «Да как ты мог такое даже подумать?! Да как ты мог на такое покуситься?! Как ты можешь уволиться с работы и уйти неизвестно куда?! Тебе же надо ещё за похороны расплачиваться! Тебе же надо детей кормить, квартиру содержать!!»
ГЛОБАЛЬНЫЕ ЦЕЛИ
Фактор веры
Есть такие люди, которые достигают очень многого, делают перевороты в истории, о которых и после смерти говорят многие столетия. Вот им не нужны ходунки для веры! Потому что у них вера в то, что успех придёт и у них получится достичь какой-то глобальной цели, по умолчанию! У них вера абсолютно иррациональная и ни на чём не основана. Причём это идёт с самого детства.
В Парижском военном училище при выпуске мне дали характеристику: «Высокомерный, любит одиночество, чрезвычайно самолюбив. Его честолюбие не знает границ». Отличная характеристика для того, кто решил поиграть с земным шаром!
Моя юность — моё одиночество. Мои товарищи постоянно болтают о любовных приключениях. У меня никого. Моё тогдашнее страдание... впрочем, обычное юношеское страдание. Я обожал гётевского «Вертера» — мой любимый тогда роман. Мысли о самоубийстве... Но у меня не было несчастной любви, а я хотел иметь право глубоко страдать. И я нашёл предмет постоянного страдания: поруганная судьба моего маленького острова. И я писал в дневнике: «О моя угнетённая родина! Нет больше отечества, даже когда кругом люди. О чём я тоскую нынче? О смерти. А ведь как-никак я стою лишь на пороге жизни. Мои земляки, закованные в цепи, целуют французскую руку, которая их сечёт. Если бы нужно было умереть кому-то одному, чтобы вернуть свободу моему острову, я не раздумывал бы ни секунды...»
Хотя теперь я думаю, что истинная причина моего страдания была совсем иной. Во мне появилась уверенность в моей избранности! Не могу точно сказать, когда появилась эта мысль — вполне возможно, она была всегда. Просто с возрастом её голос становился сильнее и сильнее. Я читал и перечитывал Плутарха, биографии Цезаря, Александра Македонского, истории жизни великих властелинов, земных богов — как руководство для своей будущей жизни. Я ревниво отмечал, во сколько лет они достигли первых великих успехов. Хотя, будучи достаточно трезвомыслящим, я понимал: невзрачный, нищий, неродовитый... в стране спеси, где главное — родиться знатным... Да, у меня не было ни одной лазейки в великое будущее... Скорее всего, здесь и была истинная причина моего постоянного страдания. А единственное прибежище от этого страдания — чтение о великих...
Ганнибал... Слоны взбираются на Альпы — блестящий манёвр, и войско Ганнибала уже топчет римскую равнину. Потом мне придёт-в голову повторить всё это в Итальянскую кампанию. Да — повторить, ибо в мечтах, в воображении взбирался вместе с ним на неприступные Альпы. И, конечно, встреча с Александром Македонским. Я прочёл о нём всё, сделал множество выписок по маршруту его завоеваний. Я в совершенстве изучил географию Египта, Персии, Индии. У меня появилась безумная идея... Да, да — вы поняли. Тогда все бредили переселением душ... и мне всё больше казалось, что когда-то я был им. И я поклялся повторить его великие планы в нашем жалком веке.., или умереть. И я сумел! Через тысячелетия я повторил грандиозные завоевания древности в нынешнем пугливом мире, который так страшится всего грандиозного и так обожает жалкую меру... И мир не выдержал величия древних планов...
Тогда, в юности, я усвоил — не должно быть предела дерзанию. Всемирность — с этого ощущения начинается гений...