Мой ангел-хранитель или идеальная подружка появилась лишь тогда, когда была мне абсолютно необходима.
Мы как раз торчали в какой-то занюханной облупившейся церквушке в Уоттсе, снимая один из начальных эпизодов для «Полночь убивает». Я поднял голову и вдруг увидел ее. — Он щелкнул пальцами и криво усмехнулся. — Я мог бы сказать, что она появилась ниоткуда, но это было бы просто глупо. Она появилась из моей собственной чертовой башки!
Помнишь, ведь тогда я уже начал работать над «Мистером Грифом», поэтому, подсознательно, я не был так уж потрясен, увидев ее.
Сказалось это, да еще тот факт, что я помнил ее лицо по далеким дням своего детства. Все равно как заглянуть в школьный альбом и увидеть там лицо кого-то, о ком ты двадцать лет и думать не думал. Ах, да. Я его помню! Вот какова была моя первая реакция.
Только ощущение это было гораздо ближе, где-то под самой кожей. Я не сразу узнал ее, но с первого же момента ни капли не сомневался, что в какой-то период жизни это лицо являлось для меня необыкновенно важным.
Первое, что она сказала, было…
Экран телевизора потемнел
— Я сама расскажу. — Она повернулась ко мне, сжимая в руках пульт дистанционного управления. —Тогда он действительно был в беде! Он делал эти гадкие фильмы, от которых всем становилось плохо и страшно. Знаешь, что происходит, когда вы их делаете? Знаешь, что они делают с вами? Очень многое. Тебе тоже начинают вредить. И еще как!
— О ком ты говоришь?
— Конечно о Боге, глупый! Когда Бог начинает на тебя сердиться, лучше делать то, что он велит, а не то рискуешь угодить в большую беду!
— То есть, Бог не хотел, чтобы Фил делал свои фильмы?
— Вот именно. — Она преувеличенно энергично закивала головой и вручила мне пульт. Дискуссия был окончена. Она высказала все, что хотела.
Примерно через час проснулась Саша и в поисках меня вышла в гостиную. Большую часть этого времени я слушал Спросоню, а потом, когда она ушла, досматривал остаток нового сегмента стрейхорновской кассеты. А после этого я еще довольно долго сидел, тупо уставившись на погасший экран и пытаясь развязать множество завязавшихся в моей голове узлов. Это было нелегко. Нет, это было просто невозможно.
Будучи ангелом, она спустилась на землю, чтобы убедить Фила перестать снимать «Полночь убивает». Дело зашло чересчур далеко — он начал копаться в тех потаенных уголках человеческого и космического духа, проникать в которые, а уж тем более познать их, не должен был ни в коем случае. Кровавик оказался слишком близок к открытию какой-то исключительно важной правды. А Стрейхорн был слишком близок к нему.
Наверное, проще объединить и вычленить суть монологов каждого из них в своего рода диалог на разделенном пополам экране. Вот, послушайте:
"Я не знаю, на каком этапе, когда все так обернулось, Уэбер: где я наткнулся на некую рудную жилу в подсознании и начал добывать настоящий металл. Она не захотела сказать мне, что является нормальной территорией, а что — владениями дьявола ".
"Они у него становились все хуже и хуже! Мне было сказано: «Иди и вели ему остановиться. Люди напуганы и убивают друг друга».
«Но ведь такими же были и все предыдущие фильмы „Полуночи“. Чем же так уж отличался именно этот? И почему Спросоня не появилась раньше?»
«Тебе позволяли делать то, что ты делал, пока это не стало опасным».
"Опасным для кого? Я задал этот вопрос дважды: ответа не было. Она лишь сказала: перестань снимать этот фильм. И все. Представляешь себе? Бюджет в три с половиной миллиона долларов, в работе занято сорок человек, а я должен вот так просто взять и остановиться?
У меня был интересный сюжет, но я вовсе не считал его произведением искусства или чем-то таким уж… выдающимся. Так с чего же мне было останавливаться? Фильмы ужасов вряд ли способны потрясти мир. Если они сделаны хорошо, они тебя пугают. Ты выходишь из кино, начиная немного больше ценить свою безмятежную жизнь. Вот и все ".
«Он не остановился! Он не послушался меня. Знаешь, как это плохо? Знаешь, в какую беду можно угодить из-за этого ?»
"Помнишь, Моисею нужно было доказать фараону, что он послан Богом[92]? И те чудеса, которые он демонстрировал египтянам? Ну, там, превращая воду в кровь, а свой посох в змею?
Я попросил Спросоню показать мне чудо. Думаю, и ты тоже. Ну и как, убедился, что она вполне реальна, да? А знаешь, как она выполнила мою просьбу? На вечер превратила меня в тебя.
Не забыл, как один раз в Нью-Йорке ты вылезал из такси, а девушка, живущая в доме напротив, которая так любит ходить по квартире нагишом, хотела взять его? И ты еще тогда спросил: ''Хотите эту грудь?" Замечательный вопрос. Я даже использовал эти твои слова в фильме. Надеюсь, ты не против.
Я даже знаю, когда это было, Уэбер. В тот день, когда ты услышал, что Фил Стрейхорн застрелился ".
«Но он и после этого не остановился! Он знал, что покончит с собой, знал все остальное, но не останавливался!»
"Я не останавливался, поскольку был заинтригован. Что я такого сделал? К чему такому я подошел вплотную, если испугал даже их?
Уж не Прометей ли я, случаем? Может, я урвал немного их большого огня? Может, я оказался близок к тому, чтобы сложить наконец их дерьмовый кубик Рубика!
А ты сам остановился бы, окажись ты на моем месте? Вот то-то, слишком любопытно. Даже страх, в сущности, не что иное, как чистый адреналин, поверь мне. Чем больше Спросоня убеждала меня бросить фильм, тем более я заинтересовывался ".
Фильм был закончен, даже несмотря на гибель в один из последних дней съемки Мэтью Портланда (и с ним еще десяти человек). Часть съемочной группы отправилась на церемонию открытия нового торгового центра в долине Сан-Фернандо, чтобы заснять торжества для одной небольшой сцены в «П. У.»
Архитекторы спроектировали здание так, что стоянка для машин располагалась на крыше. На середине речи местного мэра одна из гигантских опорных балок вдруг треснула и обломилась. Крыша обрушилась вниз. Мгновенно сверху рухнули на публику шесть автомобилей: упали, как бомбы, сквозь пролом в крыше в самую середину зала. Я видел все это в телевизионных новостях и, помню, тогда еще подумал, покажи такое в кино, никто просто не поверит. Особенно запоминающимся было зрелище зеленого микроавтобуса, валяющегося вверх тормашками в большом, все еще извергающем струи воды фонтане.
92
Моисей доказывал фараону… — имеется в виду библейский миф о Моисее и евреях в Египте. Брат Моисея, Аарон, доказывая могущество своего Бога, бросил перед фараоном свой посох, и тот превратился в змею. За ослушание фараона Господь наслал на его царство первую из «десяти казней египетских» — Аарон ударил своим посохом по воде в реке, и та превратилась в кровь (Исход, 7:10-20).